– А о чем тогда? – насторожился Большаков.
Захмелевший начальник мялся, словно не решаясь – говорить или нет. Большаков налил еще спирту. Шеф залпом выпил, утер навернувшуюся слезу, произнес:
– Я когда на прием ходил туда, – он вновь показал пальцем в потолок. – Докладывал о состоянии дел. Там целая делегация всякого разношерстного начальства была. Очень высокого начальства, скажу я тебе. Едва они услышали про Зону, как такой гвалт поднялся! Словно это я там всех бед натворил. А потом один, Петр Андреевич, важный такой тип, мне и говорит: ты, мол, не лезь куда не надо, чтобы еще больших проблем не огрести. Вот так, в открытую, при всех.
– А ты?
– А что – я? Покивал, как та собачка, безделушка такая, знаешь, в машинах клеят? Едешь – а она башкой мотает в разные стороны и вверх-вниз. И все. Что мне еще ему сказать? Ну понятно дело, про твой план посетить Зону никому не сказал. Так что смотри – сам тоже не проболтайся. Это так, полулегально все. Для общего дела.
Большаков задумался.
– А что вы раньше-то не говорили про это?
– Так я сейчас только с совещания этого проклятого и пришел, – произнес уже изрядно пьяный шеф. – Так что позвони, а то мало ли, предупреди, чтоб от греха подальше.
– Хорошо, – устало кивнул Большаков. – Сейчас позвоню.
– Ладно, докладывай, что там да как. – Владимир Филиппович с трудом поднялся со скрипучего стула. – А я пока пойду, покемарю маленько, всю ночь не спал – к совещанию этому проклятому готовился.
Он медленно побрел прочь, оставляя старого друга наедине со своими невеселыми мыслями.
Глава 6. Черные тени
Два года после Судного дня
Город был давно мертв. Ветер гулял среди улиц и домов, заглядывал в пустые окна и остервенело рвал проросшую на крышах домов траву, словно волосы на голове, пытаясь отыскать хоть кого-то живого, но не находя никого, кроме мертвецов.
Команда Марио въехала в город к полудню. И сразу, едва машина, громыхая своими железными костями, проехала первую пятиэтажку, в мысли Каши закрались сомнения. Правда, он и сам еще не мог понять, с чем связанные. Что-то тревожное поселилось под сердцем, будто запрятавшийся в бутоне цветка черный паук. Что было не так? Дома? Вполне обычные. Улицы? Как и всегда – пустынные, заросшие кустарниками. Весь мир был не такой, погибший, но тревоги по этому поводу уже давно прошли – человек быстро привыкает ко всему. Тогда что же? Ответа не было.
Последние пару часов старик боролся со сном. Сильно устал, хотелось отдохнуть, но он не позволял себе такой роскоши – не время было дрыхнуть, когда Глеб и Вика в опасности. «Найти Андрея, рассказать все ему как есть, заручиться помощью. – Каша был уверен, что старый приятель не откажет. – Вот тогда уже и можно будет минуток на тридцать отключиться перед обратной дорогой». И все те два часа, что он зевал и вздрагивал от предательски подкрадывающейся дремы, автомобиль с трудом, но продвигался в густой и серой, как влажная шерсть, массе снега, бьющей в стекло. Ничего не было видно, и пассажиры время от времени искренне удивлялись, как Нерон умудряется вести «уазик» почти наугад, на что Вовка лишь многозначительно отвечал: «Опыт, братцы».
Опыт в данном деле и вправду требовался огромный. Машину то кидало в стороны, да так, что казалось – еще чуть-чуть и опрокинет, то прижимало невидимой дланью к дороге, до скрежета днища об обледенелый асфальт. Мело страшно. Белизна седым зверем рвалась в окна, едва их не разбивая крепкой, как дробь, крупой снега.
– Не к добру это, – буркнул Изолента, хмуро выглядывая в окно. Но пейзаж там, как час назад, как и два часа назад, был прежний – мертвая белизна.
– М-метель, – произнес Лева.
Нерон тут же его поправил:
– Черная метель.
– Что это? – не понял старик.
– Опять ты со своими байками? – проворчал Изолента.
– Не байки!
– Обычная метель, с чего это она черная?
– Иди ты! – махнул рукой Нерон и отвернулся.
– Что за черная метель? – чуть тише повторил свой вопрос старик.
– Да вот уже второй год, как Судный день случился, такая чертовщина и творится, – пояснил Марио. – На здешние места опускается такая страшная вьюга, что лучше не попадаться у нее на пути.
– А мы вот попались, – угрюмо заметил Нерон.
– Потому что задержались на перевале, – с нажимом сказал Ник, давая понять, что в едких замечаниях товарища не нуждается.
– Поэтому м-мы всегда стараемся до черной метели добраться д-до своей берлоги, – добавил Лева.
– В Каменске тише, спокойнее, – произнес Ник. – Никаких бандитов, зверей, аномалий.
– Это потому, что он от Зоны далеко, вот и тише, – пробубнил Нерон. – А настанет время – помяните мои слова, и дотуда Зона доползет. Она – еще та стерва.
– Но с едой там совсем туго. Вот мы и мотаемся. В прошлом году успели пять вылазок сделать. В этот год – еще больше. Это получается восьмая уже.
– В округе тоже еда заканчивается, приходится все время дальше выбираться, – добавил Лева. – Так что повезло тебе. В прошлом году м-мы до тех мест, где ты был, еще не добирались. Только в этом месяце решили рвануть. Счастливчик ты, что м-мы тебя нашли. А так бы замерз. Ей-богу, замерз бы.
– А на следующий год, – глядя на Леву, усмехнулся Нерон, – и вовсе за тридевять земель поедем! Слышь, Марио, давай место дислокации менять? Каменск хоть и безопасный, но с горючкой совсем беда. Перебраться бы на другую точку.
– Там видно будет, – неопределенно ответил Ник. – Не отвлекайся от дороги, крути баранку.
Каша смотрел на незнакомые пятиэтажки, покрытые до самой крыши серой наледью, и никак не мог понять, что же опять так будоражило душу. Ведь добрались же до города, теперь только нужную улицу найти осталось.
В небе, низко стелясь, наползая друг на друга, плыли белые, тяжелые от снега, облака. Крутила вьюга, метая крупный снег, и порой казалось, что там, наверху, носятся привидения.
Старик до боли в глазах вглядывался в окно, пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь знак. Но пока ничего не обнаруживал.
В какой-то момент Каша то ли задремал, то ли так устал, что почудилось ему, что вдали стоит белая трехногая лошадь. Она стояла возле многоэтажек и была огромной, размером со здание. Чуть поведя гривой, лошадь глянула на старика слепыми глазами и растворилась в белом круговороте. Старик не придал этому значения, поняв, что привиделась ему лошадь потому, что он смертельно устал. Но позволить себе расслабиться пока не мог.
Снова и снова, уже не слушая болтовню своих новых знакомых, Каша выглядывал в окно и сквозь белую снежную мглу смотрел на город, пока, наконец, с ужасом не понял причину своих необъяснимых тревог.
– Мы не туда приехали! Не в тот город!
