Он как-то нервно улыбнулся.
– Ладно. Ты первая.
Черт! Я не знала, с чего начать, и не могла собраться с мыслями. Казалось, будто мой мозг высосали, и я искала слова, которые не могла вспомнить. Просто скажи что-нибудь! – мысленно накричала я на себя.
– Мм… ну… – протянула я, – это насчет того вечера.
– А что насчет вечера?
Я потянула ворот футболки.
– Ну, помнишь, когда мы смотрели фильм? – спросила я.
Я хотела сделать этот разговор как можно менее неловким, но не сумела. Было унизительно говорить о произошедшем вслух, и я знала, что мое лицо стало ярко-красным, как сигнал светофора.
– Ты имеешь в виду наш горячий поцелуй? – Оливер усмехнулся.
– Да, это. – Я опустила взгляд на ноги. – Мм… было весело и все такое, но… – Я на секунду замолчала, а потом выдала оставшуюся часть предложения: – Это не должно повториться.
Оливер остановился:
– Что?
Сделав вдох, я заставила себя замедлить шаг:
– Теперь, когда я на вас работаю, мы не можем это делать. Это не профессионально.
– И под «это» ты имеешь в виду?..
– Мы должны остаться просто друзьями, – заявила я, внимательно наблюдая за парнем.
Оливер смотрел на меня странно и ошеломленно, словно я треснула его по голове сумкой от фотоаппарата. На одну миллисекунду я подумала, что он, наверное, расстроился. Что он не хотел становиться для меня просто другом. Но потом парень медленно кивнул.
– Друзьями, – повторил он, все еще кивая. Его брови сошлись на переносице, он словно пытался понять, что это будет значить для нас.
– Тебя это… устраивает? – спросила я.
Оливер склонил голову в раздумье. А когда снова посмотрел, то довольно улыбнулся:
– Да. Абсолютно устраивает.
– Отлично, – заключила я, хотя внутри у меня все опустилось.
Глава тринадцатая
Семьсот шестьдесят две. Именно столько фотографий я сделала к полудню среды. Можно подумать, что среди этого множества была хотя бы одна нормальная, но это не так. Сплошной мусор.
Сегодня парни принимали участие в каком-то шоу, начинавшемся довольно поздно, поэтому остаток дня я решила посвятить работе. Загрузив файлы на ноутбук, я начала просматривать фотографии в надежде отделить достойные блога. Встреча с Полом состоится в пятницу – он собирался просмотреть мои фотографии и показать, как вести блог, – и я хотела показать ему свои лучшие работы. Но когда я перещелкивала бесконечную серию ужасных, если не отвратительных, фотографий, мне стало трудно дышать.
О чем я думала, принимаясь за работу, которую должен выполнять профессиональный фотограф? И о чем думал Пол, когда решил нанять человека без опыта? Такого рода проектом должна заниматься Бьянка Бридж, а не какая-то восемнадцатилетняя девушка, которая даже не знает, кто она на самом деле. Профессионалы вроде Бьянки посещали школу фотографии и много путешествовали по миру, оттачивая свои умения. Я же всего лишь окончила старшую школу.
Фотография стала моим утешением, отвлечением, опорой. Иногда даже моей надеждой. Поэтому, когда Пол предложил мне работу, я подумала, что это может стать моей будущей профессией, но, очевидно, ошибалась. То, что я любила это занятие, не означало, что оно мне хорошо удавалось. И если мне не предназначено быть фотографом, тогда что мне делать со своей жизнью?
Оттолкнув от себя ноутбук, я накрыла пощипывающие от слез глаза ладонями. В эту секунду я ощущала себя такой же потерянной, как тогда, когда узнала о болезни Кары. Еще минуту назад я стояла в безопасности на берегу, мой путь был ясен. А уже в следующую – ноги потеряли опору, и накатившая волна неуверенности в себе потащила меня в темное, мрачное море без надежды на спасение.
– Стелла? – Услышав голос Алека, я заставила себя поднять глаза. Парень стоял рядом со мной, слегка наклонившись вперед и подняв одну руку, будто думал, я ускачу, как олень.
– Привет, Алек, – сказала я. – Что случилось?
Он прищурился и окинул меня взглядом, словно решая, насколько я расстроенна и нужна ли его помощь. В конце концов, очевидно, пришел к выводу, что что-то точно не так, и хоть Алек не особенно любил разговаривать, сейчас было не время для игры в молчанку.
– Я собирался задать тебе тот же вопрос. Что случилось?
Я знала, что обычное «Ничего, я в порядке» с Алеком не прокатит. Он не из тех, кто разыгрывает фальшивое беспокойство, только чтобы первым все узнать. Он мог быть очень спокойным, но только потому, что взвешенно относился к каждому своему слову.
– Можно задать тебе вопрос? – вместо ответа спросила я. Алек кивнул и положил руку на спинку стула перед собой. – Почему ты показал мои фотографии Полу?
Склонив голову набок, Алек уставился на меня так, будто я попросила его объяснить основы дыхания.
– Потому что, – нахмурившись, произнес он, – их стоило показать.
– С чего ты решил?
Алек пожал плечами:
– Я не многое знаю о фотографии и о том, какие фото считаются хорошими, а какие плохими. Но точно знаю, что мне нравится, вот и подумал, раз мне понравились твои работы, то почему они не могут понравиться кому-то еще?
Как просто он это обрисовал. Словно я сделала из мухи слона – и все из-за чего? Из-за парочки фотографий? Ну, больше чем парочки, но не в этом суть. Действительно ли я изводила себя из-за того, из-за чего не стоило волноваться? Или Алек заблуждался?
– Моя очередь спрашивать, – сказал парень, прежде чем я успела найти ответы на свои вопросы. Он показал на мой ноутбук: – Есть фото, сделанные до нашей встречи, которые ты можешь мне показать?
У меня было много таких фотографий – целый жесткий диск, – но почему Алек хотел их увидеть?
– Пожалуйста, – добавил он, когда я замешкалась.
– Да, хорошо.
Постукивая пальцем по подбородку, я на минуту задумалась о том, что показать Алеку, а потом меня вдруг осенило.
Девяносто девять процентов времени, когда дело касалось болезни, Кара была самым позитивным и полным надежд человеком в мире. Доктора сообщили, что у нее рак, а сестра улыбнулась, кивнув, и заявила, что вылечится еще до выпускного.
Я только однажды видела, как Кара по-настоящему разозлилась – когда впервые осталась без волос во время химиотерапии. Помню, как вошла к ней в комнату и увидела, что сестра смотрится в зеркальце пудреницы. Кара не плакала, но одного взгляда на ее покрасневшие глаза хватило, чтобы понять: она прорыдала всю ночь. Потом сестра заметила меня в дверях и швырнула зеркальце в тумбочку, серебряные осколки дождем посыпались на пол. То мимолетное мгновение огромного, неприкрытого отчаяния вдохновило меня начать новый проект.
