Жан-Батист Мозес. Сражение при Флёрюсе.
1837. Версаль
Четверть века, разделяющая царствования Людовика XVI и Людовика XVIII, не имеет равных в истории Франции и очень мало – в истории Европы. <…> Этот период дал Франции и миру такие черты и такие ценности, которые поддерживают в них жизнь и поныне.
Жан Карпантье,
французский историк
По сути, четыре года Директории оказались временем ненадежного правительства и постоянных волнений. Так не могло продолжаться вечно, и она окончила свое существование в ходе государственного переворота в 1799 году.
Глава девятая Консульство и Первая империя
Возвышение Наполеона Бонапарта
Анархия и произвол горе-революционеров, а также усталость народа в конечном итоге привели к власти Наполеона Бонапарта.
Но своим возвышением Наполеон во многом обязан и масонству.
Говорят, будто мое падение обеспечило спокойствие Европы: но при этом забывают, что именно мне она обязана своим покоем. Я направил корабль революции к его конечной цели. Нынешние же правители пускаются в плавание без компаса.
Наполеон I,
император французов
Ряд исследователей французского масонства считает, что масоны постарались возвысить Наполеона в целях подавления разбушевавшихся революционных фанатиков и экстремистов. Стране была нужна передышка. Революционные идеи из-за буйного разгула революционного террора очень скоро стали ненавистными большинству населения Франции, и это могло привести к восстановлению симпатий к монархическому образу правления. А такой поворот событий для масонов был крайне нежелательным.
Республика во Франции невозможна: благоверные республиканцы – идиоты, все остальные – интриганы.
Наполеон I,
император французов
Интересно в этом смысле мнение знаменитого австрийского государственного деятеля и дипломата князя Клеменса фон Меттерниха: «Наполеон, который, быть может, в бытность свою молодым офицером сам был масоном, был допущен и даже поддержан этой тайной силой для того, чтобы уберечься от большого зла, а именно от возвращения Бурбонов».
[129]
Масоны считали Наполеона эффективным орудием для уничтожения европейских монархий, а после такой гигантской чистки они надеялись, что им будет легче осуществить свой план построения всемирной республики.
Свою версию высказывает и историк Александр Селянинов: «Масонство решилось само пойти за Наполеоном, и поэтому в день 18 брюмера ему помогали самые влиятельные революционеры. Они думали, что Наполеон будет управлять Францией по их доверенности».
[130]
На самом деле все было не так просто. Выдвинутый масонами, Наполеон постепенно начал «подминать» масонство под себя.
Многие исследователи отмечают роль Наполеона в реформировании масонских систем в послереволюционной Франции. Во всяком случае, бросается в глаза особое внимание французского императора к масонству и заметное влияние лож на общественную жизнь империи. Во всяком случае, простое лояльное сосуществование двух этих сил уже было невозможно.
Как мы уже знаем, после революции события во Франции разворачивались стремительно: казнь короля и королевы, революционный террор, войны с объединившейся против французов Европой…
Все это завершилось тем, что вожди революции постепенно перебили друг друга, а к власти в разоренной стране путем государственного переворота, совершенного 18 брюмера (9 ноября 1799 года), пришел человек, которого принято называть и «героем, стремившимся облагодетельствовать человечество», и «гением войны», и «величайшим полководцем всех времен и народов».
Мое восемнадцатое брюмера было значительным по своим последствиям: ведь именно с этого момента началось восстановление общественного порядка во Франции.
Наполеон I,
император французов
Понятно, что речь идет о Наполеоне Бонапарте.
Жан-Батист Бернадотт (этот человек, кстати, очень скоро предаст Наполеона и даже будет воевать против него) в разговорах с соратниками восторженно заявлял: «Наполеон – величайший полководец всех времен, самый великий человек из всех когда-либо живших на земле людей, человек, более великий, чем Ганнибал, чем Цезарь и даже чем Моисей».
[131]
Вот даже как!
Не стоит скрывать, что автор данной книги и сам когда-то был очарован этой личностью и написал про Наполеона несколько книг. Но что удивительно, занимаясь им и его эпохой вот уже почти полвека, он так и не может ответить на простейшие, казалось бы, вопросы.
Кто был Наполеон?
Величайший гений или удачливый самозванец?
Посланец Бога на Земле или корсиканский людоед?
Пророк или шарлатан? Ответов на эти и многие другие вопросы столько же, сколько и людей, пытающихся на них ответить. Единственное, что является бесспорным – это то, что Наполеон был и есть фигура неоднозначная и противоречивая. Великая фигура! Великая именно своей неоднозначностью и противоречивостью.
Это реально так: самой большой загадкой наполеоновской эпохи является сам Наполеон.
Хвалебных гимнов ему написано великое множество, но есть и мнения совершенно противоположные, так сказать – альтернативные. Их меньше, и они не столь растиражированы. Но от этого они не становятся менее важными и достойными внимания. Ведь черная краска может испортить портрет, а может и придать ему особый блеск и пикантность. А иногда без черной краски и не обойтись, особенно если пишется портрет злодея, промышляющего по самым темным закоулкам.
Феликс-Эмманюэль-Анри Филиппото. Наполеон в 1792 году.
1835. Версаль
Чтобы было понятно, имеет смысл привести мнения нескольких очевидцев, людей, прекрасно знавших Наполеона. Вот, например, что писал в своих опубликованных в 1857 году в Париже «Мемуарах» наполеоновский маршал Мармон:
«Наполеон носил в себе зародыш катастрофы. Сам его характер явно и неотвратимо вел его к поражению. После стольких больших неудач он уже не мог больше существовать в своих собственных глазах без той высоты, с которой он упал. И даже возвращение на вершину могущества не могло бы его удовлетворить. Его качества, ставшие причинами его возвышения, его отвага, его вкус к великим шансам, его привычка рисковать для достижения результатов, его амбиции – все это должно было привести его к поражению. Его расчетливость и осторожность, его предусмотрительность и железная воля уступили место небрежности, беспечности, вялости, неуверенности и бесконечной нерешительности.
