– Не слишком далеко, – сказал Брайан. – И не слишком рано.
А Софи сказала, что если Розалия к тому времени не вернётся, то мы все отправимся на поиски Розалии, о, Розалии!
Глава 76
Подарки
Вчера вечером мы все сели вокруг Бомпи и рассказали ему о нашем путешествии на «Страннике», и он был очень увлечён. Когда мы закончили, Бомпи сказал:
– Это вас всех надо угостить пирогом. Где пирог? Приготовьте пирог!
Дядя Мо сказал:
– Подождите минуточку… у меня кое-что есть.
Мы подумали, что он сейчас принесёт пирог, но вместо пирога он принёс стопку плоских свёртков. Взяв первый, он сказал:
– Это для Бомпи.
Бомпи разорвал бумагу и нашёл внутри рисунок Мо. На нём был Бомпи, который сидит в постели и ест пирог.
– Пирог! – сказал Бомпи. – Ха-ха-ха! Пирог!
В нижней части рисунка дядя Мо подписал: «Улисс ест пирог».
– Улисс! – сказал Бомпи. – Ха-ха-ха! Это я!
Дядя Мо отдал свёртки дяде Стю, Брайану и дяде Доку. В свёртке дяди Стю обнаружился рисунок, на котором Стю и Брайан работают с секстантом. В свёртке Брайана – рисунок, на котором Брайан составлял список, сидя на камбузе. В свёртке Дока – акварель с «малышом» Дока, «Странником», и самим Доком на капитанском мостике.
Мы охали и ахали, восторгаясь рисунками.
– Так, теперь для Коди, – сказал дядя Мо.
Коди разорвал свёрток. Внутри был рисунок чернилами, на котором Коди жонглировал. Он стоял на палубе «Странника», парусник кренился, но Коди идеально держал равновесие и жонглировал не крендельками, не носками, а людьми. Каждый из нас был изображён в виде малюсенького человечка, и Коди жонглировал нами.
– Ух ты! – сказал Коди. – Вот здорово!
– Заметил узлы? – спросил дядя Мо.
Мы все присмотрелись внимательнее и увидели их. Волосы Коди были заплетены маленькими концевыми и выбленочными узлами.
– Это самый замечательный рисунок, который я видел в своей жизни, – сказал Коди.
По-моему, дяде Мо понравился этот комплимент.
Потом Коди сказал: «Подожди!» – и выбежал из комнаты, а вернувшись, протянул дяде Мо страницу, вырванную из своего дневника-жевника.
– Это тебе, – сказал он. – Края потом подправлю…
– Мне? – спросил дядя Мо.
На рисунке был дядя Мо, лежавший в шезлонге на палубе «Странника» с альбомом для эскизов на коленях. Внизу Коди подписал: «Моисей, художник».
– Моисей, – сказал дядя Мо. – Это я!
Бомпи сказал:
– Эй! А это что за две штуки остались? Они для кого?
Дядя Мо сказал:
– А-а. Да. Эти два свёртка были для новых членов семьи, но… – Он посмотрел на дядю Дока. – Вот этот – для Розалии. Думаю, открыть его должен ты…
Дядя Док медленно развернул его. Внутри был рисунок с тремя китами: матерью, детёнышем и отцом, которых мы видели в океане.
– Ох, – прошептал дядя Док. – О, Розалия…
Бомпи спросил:
– Розалия? Что это за Розалия, о которой все говорят? Я знаю эту Розалию?
Коди сказал:
– Это замечательная женщина, которую знает дядя Док. Она ненадолго потерялась.
– Отправьте поисковую экспедицию! – сказал Бомпи.
Мы все посмотрели на дядю Дока.
– Намёк понял, – сказал он. – А что в последнем свёртке?
Дядя Мо сказал:
– Это для Софи.
У меня задрожали руки. Подарок? Мне? Я едва сумела развернуть его, настолько я волновалась. Внутри тоже был рисунок от Мо.
Вот я, раскачиваюсь высоко в воздухе в боцманской люльке, лечу над волнами, а вода была очень синей, и небо было синим, а подо мной, в синей воде, прыгали два дельфина.
Под рисунком дядя Мо подписал: «Но, но, Софи!»
Глава 77
Воспоминания
Прощаться с дядей Доком и Бомпи было тяжело. Но мы всё-таки попрощались и перелетели через широкий-широкий океан, и понимать, что мы пересекли его под парусом, было просто невероятно.
Я дома, Софи осталась у нас на неделю. Мы вчера спустились на побережье и прогулялись по пляжу, смотря на воду, и всё разговаривали и разговаривали о путешествии. Мы вспомнили, как впервые увидели «Странника», сколько всего пришлось на нём чинить, потом – как побывали на острове Блок, и на Мартас-Винъярде, и на Гран-Манане, а потом – о долгом, страшном переходе до Ирландии.
Я сказал:
– Помнишь, ты рассказывала, что собирала моллюсков на острове Блок с Бомпи, когда была маленькой?
– Ага, – сказала она.
– Если не хочешь об этом вспоминать – ладно, но мне вот что интересно: может быть, это был другой Бомпи, твой первый Бомпи…
Она застыла как вкопанная:
– Мой первый Бомпи?
– Да, может, это твой настоящий дедушка водил тебя собирать моллюсков, и, может быть, твои родители тоже там были… твои первые родители…
– Мои первые родители?
– Это воспоминание казалось приятным, – сказал я. – Может быть, о нём будет приятно рассказывать другим? Малыш, о котором ты говорила… ну, тот малыш не будет возражать, если ты станешь такое вспоминать, правда?
– Малыш уже вырос, – сказала она.
Я всё думал об этом малыше. Точнее, маленькой девочке. Однажды ей очень повезло, и она оказалась в таком месте, где не обязательно было постоянно что-то вспоминать, а поскольку не вспоминать было нормально, она начала по-настоящему вспоминать. И вместе с горькими воспоминаниями возвращались и приятные, и, может быть, ей казалось, что она нашла что-то, что давно потеряла.
Дядя Стю позвонил и сказал, что нашёл работу в компании, которая составляет карты дна океана.
– Вы бы видели, какое у них оборудование! – сказал он. – Будет так здорово – смотреть, что там внизу, на дне океана.
Сначала Софи была очень заинтригована, задавала миллион вопросов об оборудовании и о том, что с его помощью можно найти, но потом сказала, что не очень уверена, хочет ли знать, что лежит на дне океана.
А папа записался на вечерние курсы художников.
– Получается, вы всё-таки теперь занимаетесь тем, чем хотите? – спросила его Софи.
Папа ответил:
– Ну, днём я всё равно копаюсь в цифрах, но вот вечером… вечером я буду Моисеем, Художником.
