Он тоже, к величайшему своему удивлению, получил подарок – от Симоны. Та робко подошла и вложила ему в руку какую-то аптечную упаковку.
– Возьмите, это вам. Я спросила вашего друга, почему вас не было на утренней экскурсии, и он сказал, что вы накануне переутомились. Я уверена, это от печени. Вот, здесь настой черной редьки, принимайте по столовой ложке каждое утро в течение месяца, и вам станет лучше.
Только в девять вечера друзья смогли уединиться у себя в номере – по случаю юбилея ужин затянулся. Джефферсон присел на кровать, достал бумажник, вынул из него сложенный листок и передал его Жильберу.
– Вот, зацени. Это то, что мы нарыли за три дня, – чей-то телефон.
Жильбер сел рядом и задумался.
– Главное дело, я все голову ломаю: чем здесь мог заниматься господин Эдгар? А ты – у тебя есть хоть какие-то догадки?
– Ни единой, – отвечал Джефферсон, и это была чистая правда.
Любовную интрижку они исключили окончательно и бесповоротно. Нет, господин Эдгар не вел двойную жизнь. Может, политика? Но он был простой честный парикмахер, ни к какой партии не принадлежал – или уж очень хорошо это скрывал. Тогда что же? Финансовые аферы? Тоже нет. Ничто в его образе жизни не давало повода для такого предположения. Скромного достатка ему, судя по всему, вполне хватало, жадным до денег он не был. Они додумались даже до наркобизнеса, но само сочетание слов «господин Эдгар» и «наркобизнес» было настолько диким, что они расхохотались. Только представить себе: скромный парикмахер между двумя химическими завивками у себя в «Чик-чик» ведет переговоры с Медельинским картелем! Так что оставались только эти десять цифр, нацарапанных на клочке бумаги, и скрытая за ними непроницаемая тайна.
– Со своего мобильника тебе звонить нельзя, – напомнил Жильбер, – а то засекут, так что давай звони с моего.
– Почему я? – вскинулся Джефферсон.
– Да потому, что ты как-никак заинтересованное лицо. Позволь напомнить, что меня-то ни в чем не обвиняют, и, по-хорошему, мне бы сейчас не пирожные лепить, а изучать системы терморегуляции.
Джефферсону пришлось смириться с очевидностью: это и правда прежде всего его дело. Только уж очень много возникало вопросов. И прежде всего – как представиться неведомому абоненту? Главное, чтобы тот сразу не бросил трубку, потому что в этом случае чуть забрезжившая надежда узнать что-либо об убийцах господина Эдгара угаснет.
Жильбер пошел чистить зубы. Джефферсон тоже – чтобы потянуть время. Потом они снова уселись на кровать и принялись обдумывать первый шаг. Жильбер предложил потренироваться, разыграв разные варианты разговора. Чтобы Джефферсон говорил за себя, а Жильбер – за неизвестного абонента. В принципе, это была здравая мысль, хотя при первой попытке Жильбер не смог удержаться, чтобы не схохмить. На воображаемый звонок он ответил:
– Вы позвонили госпоже Кристиансен, чем обязана? – блеющим голосом старой козы, а потом битых полчаса катался со смеху по ковру.
Было уже почти десять, когда Джефферсон почувствовал себя наконец достаточно подготовленным.
– А не поздно еще звонить?
– Ничего не поздно! – рассердился Жильбер. – Включай громкую связь и звони! Прямо сейчас!
Джефферсон медленно набрал десятизначный номер. От страха сводило живот. Гудки показались ему очень далекими и тихими. Насчитав их восемь, Джефферсон уже готов был дать отбой – скорее с облегчением, чем с досадой, – и тут отозвался женский голос:
– Да?
Джефферсон отбарабанил заготовленный текст:
– Добрый вечер, мадам, меня зовут Джефферсон, я друг господина Эдгара, это он дал мне ваш телефон…
– Я не знаю никакого господина Эдгара. Всего хорошего.
– Погодите! Я хотел сказать – господин Шарль, вы его знаете…
– Господина Шарля тоже не знаю. Всего хорошего.
Сигнал отбоя – и тишина.
– Вот так, – сказал Жильбер.
– Вот так, – сказал Джефферсон.
Итак, все прошло по наихудшему сценарию. Они опять вернулись, откуда пришли, и даже отодвинулись назад, поскольку не осталось и надежды.
– Может, мне надо было начать как-то по-другому… – каялся Джефферсон.
– Нет, нет, это не твоя вина, – утешал его Жильбер. – Ты все правильно сказал. Просто она не дала тебе ни единого шанса. Знаешь, пойдем-ка в бар, выпьем по стаканчику. Ложиться без толку, все равно после такого облома не уснем.
Пойти выпить в бар отеля – Джефферсону показалось, что это круто, прямо как в детективном романе, только, правда, сам он не чувствовал себя достаточно крутым. И что, он должен будет пить виски, эту гадость, которая на вкус как лекарство?
Они были уже в дверях, когда мобильник Жильбера, так и лежавший на ночном столике, завибрировал, подскакивая на месте. Джефферсон кинулся к нему:
– Да?
– Добрый вечер. Вы мне только что звонили. Извините, что бросила трубку.
– Ничего-ничего, я не…
– Тем не менее, прежде чем продолжать разговор, я хотела бы задать вам один вопрос. Для проверки. Не поймите превратно.
– Ну что вы, конечно. Спрашивайте.
Жильбер топтался рядом и возбужденно подсказывал мимикой и жестами: «Включи громкую связь! Громкую связь!»
– Так вот, – прозвучало на полной громкости, – господин Эдгар очень любил свою племянницу. Можете сказать, как ее зовут?
– Кароль, – выпалил поспешно Джефферсон, словно участник телевикторины. – Ее зовут Кароль.
Он еще сохранил способность рассуждать и отметил, что собеседница употребила применительно к господину Эдгару прошедшее время: «любил». Это позволяло предположить, что про смерть барсука она знает.
– Хорошо, – сказала она, смягчившись, – вижу, вы действительно знакомы с господином Эдгаром. Можно поговорить. Вы вообще кто?
«А вы?» – чуть не ляпнул Джефферсон, но побоялся нарушить только что наметившееся взаимопонимание. Вот только как сказать в двух словах, кто ты есть?
– Ну… я…
Жильбер рядом с ним весь извертелся. Он гримасничал, жестикулировал, то тыкал пальцем в свой пятачок, то указывал на мордочку и заостренные ушки Джефферсона.
– Ах да, ну конечно, – спохватился тот. – Я еж. Приехал из страны животных. А мой друг – свин, и мы, ну, мы оба приехали потому…
– То есть вы хотите сказать – вы здесь, в городе?
– Да, в отеле «Мажестик». Мы бы очень хотели с вами поговорить.
После недолгой паузы голос задал новый вопрос:
– Вы здесь с экскурсионной группой?
– Да.
Она еще помолчала.
– А в вашей группе, случайно, нет ли такого господина… кабана, немного… э-э…
– …бесцеремонного? – подсказал Джефферсон, видя, что она затрудняется подобрать слово. – Да, есть такой. Так вы нас знаете?
