На родине Каттая телегу-сноповозку ещё называли «одриной»…
Если хорошенько подумать – рыба высоко в горах должна была
быть дорогой и изысканной пищей. Откуда её бралось здесь столько, чтобы кормить
самых распоследних рабов? Вшивых оборвышей-подростков, занятых на отвалах?..
Этого доподлинно не ведал никто. Одни утверждали, будто плоские, в две ладони
размером, рыбёшки от века населяли подземные озёра и речки, которыми
изобиловали Самоцветные горы. Другие клялись, что рыбу выращивали в особых
прудах и первоначально она была туда выпущена для стола Хозяев, но вдали от
родных вод то ли измельчала, то ли оказалась недостаточно вкусной. Тогда-то
придумали вялить её и солить и отдавать в пищу невольникам. Тем, кто ломал в
забоях неуступчивую породу, вероятно, давали достаточно, чтобы продолжали
дышать и добывать самоцветы, с мальчишками же обходились проще: опрокидывали
плетёный кузов тележки и вываливали всё наземь – по рыбке на каждого. Когда
надсмотрщик-считала был из тех, что посправедливей, невольники подходили один
за другим и получали свою пищу согласно отметкам на его доске. Когда считала
был побессовестней – вокруг рыбной кучки начиналась давка и драка. И если
положенное тебе успевал перехватить кто-то более сильный, наглый и ловкий –
жаловаться было некому…
Когда у отвалов стоял Гвалиор, раздача еды обычно
происходила спокойно. Молодой нардарец не издевался над каторжниками, нарочно
или по равнодушию путая количество ездок, и при нём можно было не сомневаться:
уж если ты что заслужил, это ты и получишь.
Старший назиратель Церагат, сопровождавший одрину с
мертвецами, подошёл к нему. Если на распорядителя Шаркута достаточно было
посмотреть один раз, чтобы убедиться: вот человек, всю жизнь проведший среди
грубых рабов и таких же грубых надсмотрщиков! – то Церагат внешне
производил совсем иное впечатление. Он был высокого роста, с ухоженной
шелковистой бородкой, тонкими чертами и высоким лбом мудреца. Тяжёлый кнут у
него на поясе казался чужеродным предметом: вместо него бы чернильницу и
футлярчик для перьев, на худой конец – небольшой изящный кинжал… Они с
Гвалиором о чём-то беседовали, по очереди отхлёбывая из винной фляги, когда у
повозки с едой очередь дошла до белоголового заморыша-подбиральщика.
– Находка!.. – сказал он рабу, раздававшему пищу.
И ткнул грязным пальцем в сторону Гвалиора: – Находка!..
Схватил свои полторы рыбёшки и поспешил в сторонку, чтобы
торопливо сжевать, заедая снегом пересоленную и костлявую плоть… Но не тут-то
было. Крепкая пятерня сгребла мальчишку за шиворот.
– Отдавай живо!.. – прошипел Волчонок. – Не
твоё!.. Не заслужил!.. Слышишь, мокрица?!
Малыш-подбиральщик что было силы вцепился в свой обед,
прижимая его к тощей груди, и отчаянно завертел головой, ища глазами Гвалиора.
Волчонок не дал ему окликнуть надсмотрщика – живо сшиб с ног и стал выдирать
рыбёшку из судорожно стиснутых пальцев.
– Дай сюда, тварь…
Дохленький подбиральщик отбивался неожиданно упорно. Когда
отбирают последнее, даже и заморыши, бывает, проявляют внезапную силу.
Белобрысый как-то умудрился перевернуться к земле и сжаться в комок: хочешь –
бей, хочешь – топчи, а своего не отдам!.. Вконец обозлённый Волчонок в самом
деле стал было пинать мальчишку ногами, потом схватил с земли камень… Но тут
ему самому досталось по скуле кулаком, и достаточно крепко.
– Не трогай!.. – сказал Щенок.
– Это должна была быть наша прибавка!.. – тоже
по-веннски заорал на него Волчонок. – Это мы камень нашли!.. В нашей
тележке лежал!.. Всякую падаль подкармливать?!..
В полусотне шагов от них, на повисших над ущельем мостках,
надсмотрщик Гвалиор дёрнулся было вперёд, второй раз за полдня хватая из-за
пояса кнут – причём ради тех же самых дерьмецов-веннов!.. Церагат удержал его
за плечо.
– Погоди… Дай присмотрюсь.
Волчонок прокричал что-то ещё и ударил Щенка камнем, но тот
довольно ловко заслонился рукой, и камень неожиданно рассыпался, оказавшись
просто комьями рыхлой земли, прихваченными морозцем. Щенок сгрёб бывшего друга,
так что у того лопнуло на спине тряпьё, кое-как скреплённое для тепла, и
отшвырнул его прочь. Он был ненамного, но всё же сильней. Зато Волчонка жгла
изнутри злоба, явно толкавшая не только бить, но и убивать. Он сразу вскочил и
опять бросился на Щенка, как попало всаживая кулаки. Тот не остался в долгу – и
оба, потеряв равновесие, завалились наземь. Покатились, молотя без разбору,
вскрикивая и рыча… Это было не обычное мальчишеское «толковище», после
которого, утерев носы, вместе отправляются удить рыбу. Это была взрослая и
страшная драка, готовая закончиться смертью.
Маленький подбиральщик, скорчившись едва ли в двух шагах,
торопливо грыз рыбу. Всю как есть, с головой, костями и чешуёй. Скорей, скорей,
пока не отняли…
Надсмотрщики подоспели разнять веннов как раз вовремя, не
позволив совершиться убийству и не дав позабывшим всё на свете парням вместе
скатиться с дороги. Утихомирить и отодрать друг от друга двоих тощих юнцов даже
здоровым крепким мужчинам оказалось не так-то легко. Но наконец это им удалось,
и Щенка с Волчонком, разъярённых, брыкающихся, растащили в разные стороны,
награждая полновесными тумаками.
– Оставить без еды. Обоих, – приказал Церагат.
– Ты дурак, – сказал Щенку Гвалиор. – Если бы
ты убил его, тебя самого заковали бы и отправили вниз. В такие забои, где
больше месяца не живут! Ты ещё глуп и не знаешь, какие страшные норы здесь
есть!..
Щенок вдруг спросил:
– Вроде Бездонного Колодца, да? А правду говорят, будто
там можно выйти на волю?..
– Ещё раз забудешь назвать меня «господином» –
быстренько зубов поубавлю, – пообещал Гвалиор. – А ну, живо за
работу, бездельники!
Разговоры о Колодце и свойствах, приписываемых ему рудничной
легендой, среди надсмотрщиков не поощрялись. А среди рабов – и подавно.
В это время Волчонок, которого всё ещё держал за шкирку
старший назиратель, дёрнулся из его рук и бешено заорал:
– Ты ещё МЕНЯ назовёшь господином, ты, дерьмо вшивое!..
За этот выкрик он получил немедленно по затылку. В четверть
силы: поменьше болтай! Гвалиор же мысленно позавидовал старшему. Его дело –
разгрузить одрину в отвал, и можно идти. А ему, Гвалиору, до самого вечера
торчать здесь. Присматривая за сумасшедшими подростками, готовыми, оказывается,
чуть что, друг дружку сожрать!..
Для начала он решил развести Щенка и Волчонка, дав каждому
по тачке – небольшой, чтобы не надорвали до времени животы. Потом вспомнил:
надо было что-то делать ещё и с заморышем-подбиральщиком. Оставить на прежнем
месте? Так Волчонок обязательно прибьёт его или, улучив время, вовсе спихнёт
вниз… Гвалиор был опытным надсмотрщиком и быстро нашёл выход.
– Ты! – ткнул он пальцем в сторону
Волчонка. – Бегом в штольню, скажи, чтобы тебе тачку дали! Трёхчетвертную…
– Погоди, – вмешался Церагат. – Я передумал.
Этого я с собой заберу.
