– Группе стоп!
Вон оно что… И верно: «кюбель», прочихавшись небольшим двигателем воздушного охлаждения, устойчиво тарахтел на холостых оборотах, а вокруг него со светящимся от счастья лицом бегал Спика.
– Мы же договаривались, товарищ вражина Пикачёв! – гневалась Ирина, готовая прямо с высоты, во всех смыслах, своего положения отхлестать непослушного подчинённого офицерским ремнём.
– Я нечаянно! Он сам!
– Так нечаянно или сам? – хмыкнул я, прислушиваясь к звуку двигателя немецкой машины. Если по уму, то «германцу» давно пора бы двигаться своих ходом, тут я поддерживал Спику и не одобрял чрезмерную осторожность Ирины.
– Случайно передачу включил.
– Хватит врать! – взревела Кретова с молибденовыми нотками в голосе. – Случайно он…
– Ирина, да всё нормально будет, – осторожно вступился я за товарища. – Доедет «кюбель» своим ходом, как новенький, на трассе ещё и нас обгонять начнёт.
– Я ему обгоню! Ну, смотри Спика, если там что-то закоротит…
– Скорее, застучит, – сдуру брякнул Пикачёв.
– Что-о?! – напрасно он так, Кретова всё ещё злилась.
– Хватит ругаться, теряем время, – обрезал я конфликт. – Спика, тогда вставай в хвост, следи за прицепом.
Через пару километров после прохождения места, где был захоронен неизвестный отшельник, маршрут вытянулся в струну. Здесь островки леса встречались реже, деревья были пониже, видимость существенно увеличилась. Идти стало спокойней и комфортней. Плохо изученная трасса в полной «автономке», вновь прокладываемый трек, да ещё с правом выбора свободного маршрута – это ни с чем не сравнимая авантюра, отвечаю! Большинство мужчин любого возраста втайне мечтают о том, чтобы в их жизни было больше такой дорожной романтики. А романтика без авантюр половинчата.
Где-то ещё через час езды торная тропа и будущая дорога опять начала петлять среди маленьких холмов, а потом вывела конвой в долину. В бинокль уже можно было разглядеть линию магистрали и место поворота на восток, где грунтовка аккуратно накрывала темный лесной ручеек железным мостиком. Скоро линия магистрали пропала, конвой спустился в равнину.
В степи же – простор, разнотравье, огромная кормовая база. Иди куда хочешь. И обзор. Никакой волк, саблезуб или стая шакалов на тебя из густой чащобы не прыгнет. Вот и бегают вокруг всякие мелкие зверушки, как эти суслики неподалеку. Или вообще сидят сиднем, как вот эти сурки, – жирные, морды сытые, наглые. По дороге сюда Спика чуть не шлепнул одного, он их любит. Я же рагу из сурка не уважаю, грызун все же, хоть и не грызунского размера. Что крысу съесть.
В очередной раз удивляла чистота вокруг, так и не привыкли мы к такой идеальной экологии. Никогда не предполагал, что водителя может напрягать не сам мусор, а его полное отсутствие вдоль дорог. Неестественная стерильность! Можно ли представить на Земле автостраду, по бокам которой в принципе не валяются пакеты из супермаркетов и пластиковые бутылки, старые автошины, грязные тряпки, алюминиевые банки и горки окурков из пепельниц? А на деревьях не висят обрывки пластика…
На Земле человек наследил везде, куда только смог дотянуться, даже в Арктике и Антарктиде, в Гималаях и в дебрях сибирской тайги. То, о чем так долго мечталось на оставленной не по своей воле планете, здесь превратилось в фактор тревоги. Чистота, как плод человеческой опрятности и человеческого же труда, здесь, в этом мире, парадоксально трансформировалась в стерильность какой-то адской зачистки и воспринималась как нарочитая попытка лишний раз потрепать поселенцам нервы. Нам словно напоминали, что мы кому-то обязаны за такую чистоту. И за любое загрязнение ответим перед ЦУПом по всей строгости.
Остатки сиренево-сизого тумана медленно рассеивались под жаром поднимающегося над саванной светила, а старая разбитая грунтовка стратегического значения вновь приветливо зазеленела пятнами молодой поросли кустарников, тянущихся до самой озерца, готового поделиться с путником своими чистыми водами. Пасторальную картину портил только проржавевший железный мостик с лопнувшими по краям плитами. На нем еще можно было разглядеть кое-где сохранившуюся зеленую краску… Непорядок, не так уж много вокруг Пятисотки важных инфраструктурных объектов. Надо бы обновить этот мост, кинуть через ручеёк перекрытие попрочнее.
– Приехали, пауза в движении, – сообщила по рации Кретова.
Остановились с радостью. Нужно умыться, соблюсти питьевой режим.
– А не помыть ли нам авто? – опять влип Спика.
– Пикачёв, меня твои экстремальные предложения порой реально пугают, – покачав головой, тяжко вздохнула Ирка. – Ты что? Идеально чистый водоём, единственный на всю округу, и ты предлагаешь его засрать? Вполне можем сделать это на Дуромое.
Всем скопом мы спустились к озерцу, быстренько поплескались на берегу, наполнили фляги свежей водой и поднялись на дорогу. Я обошёл свой джип по кругу и предложил Кретовой:
– Можно перецепить прицел ко мне.
– Не нужно, День, я уже приспособилась… Что это там наш штурман высматривает? Спика!
– Это кто пылит дорогу, кто копытами стучит? – откликнулся стихами штурман. Он толкнул меня плечом, показывая рукой вдаль, и безмятежно добавил: – Надо бинокль взять.
По магистрали в нашу сторону с юга медленно двигалась какая-то процессия.
– Что наблюдаете?
– Ишака впереди наблюдаю, вот что, – ответил я Кретовой, на время опуская бинокуляр.
– Там не один, а три ишака, на нас надвигается целый караван ослов, – уточнил глазастый Спика.
Странная процессия постепенно втягивалась в очередной поворот дороги, теперь её можно было рассмотреть лучше.
– Не похоже на нашествие, – заметил я.
– На торговый рейс тоже, – добавил штурман.
– Странно… Знаете, на что это смахивает, мальчики? – спросила Кретова и, не дожидаясь реакции, ответила сама:
– На великое переселение народов!
– Хрена себе! Значит, команды «к бою» не будет, – уверенно заявил Пикачёв.
– Как сказать… У спасателей команда «к бою» дежурная, – задумчиво сказала Ирина, не торопясь с выводами. – Сколько там ишаков-то? Сразу и не пересчитать! Интересно, кто это у нас настолько богат?
– Фролов? – предположил я, – других таких фермеров я не знаю. – Кстати, там ещё и люди повозки тянут.
Первой двигалась настоящая среднеазиатская арба с большущими деревянными колёсами и высоченным тюком поклажи, перетянутом верёвками. Три другие запряжённые повозки выглядели более традиционно: на четырёх колёсах, с низкими бортами. Разве что собранные на дугах тенты выбивались из привычной картинки торгового каравана, их почему-то редко ставят. Эти повозки тоже были нагружены по максимуму. На одних – поклажа в больших мешках, стянутая верёвками, на других большие клетки с домашней птицей и кроликами. За каждой из повозок на привязи шли ослицы и маленькие ослики.
