В кабинете мы уселись рядком, по правую руку от шефа, так, чтобы хорошо видеть карту на стене.
– Владимир Викторович, а я вам чайку горячего принесла из пищеблока! – елейным голосом молвила Ирина, привставая и показывая термос.
– Садись уже, лиса. Чай позже пить будем. Итак…
Мы замерли.
– Сразу скажу о главной сплетне. Докладываю официально: на сегодняшний день у нас нет ни Гонца, ни Инструкции, так что успокойтесь. Все вы, конечно, хорошо знаете, что такое гостайна, однако напомню: отсутствие стратегической информации – тоже информация, и весьма ценная. Это касается и только что сказанного мной. Пусть в народе говорят что угодно, не мешайте.
Группа дружно закивала.
– А у Волкова? – не удержался я.
Шеф недовольно поморщился, но не одёрнул.
– Он уверяет, что нет. Я ему верю, по крайней мере, в этом вопросе. Логика подсказывает, что подобная информация поступит в гарнизон, а не на ярмарочную площадь. С этим всё понятно?
Кивнули ещё раз.
– Теперь следующее. Если кто-то не уберёг ценную информацию, вовремя не предпринял должных мер по её сохранности, то это означает, что он не считает её ценной или не в полной мере осознаёт её важность. Это его личные проблемы, в дальнейшем пусть пеняет на себя. То есть человек, сливший в Переделкино информацию о количестве выживших в барреле…
– Сам оболтус! – подхватила Кретова.
Дед снова поморщился.
– Как и вы, товарищи спасатели, но ход твоих мыслей мне нравится. Во всяком случае, человек не считает её стратегической, системную работу не ведёт. Однако это не означает, что мы можем позволить наблюдать за нами и далее! – Дед посмотрел на медный портрет Сталина, нахмурился и заговорил чуть громче. – Лёжку в кратчайшее время необходимо найти, угрозу устранить.
– Сделаем, Владимир Викторович! – пообещала Кретова.
– Хорошо.
За окном кто-то пару раз глухо кашлянул, затем послышались осторожные, крадущиеся шаги. Все тут же напряглись, как подпольщики на проваленной явке. Казанников резко встал, посмотрел на Спику, щёлкнул пальцами и качнул бровями в сторону дверей. Молодой сразу выскочил из-за стола, в прыжке выдёргивая из кобуры наган, следом за ним к дверям молнией метнулась Кретова. Там они затаились по разные стороны дверного проёма и принялись показывать друг другу спецназовские жесты: мол, ты открываешь дверь, сам – туда, я сюда, а потом ка-ак прыгнем!
Я так скакать не смог, отвык на больничном режиме от резких движений. Мозг всё ещё инстинктивно оберегал уже зажившую левую ногу. Пока выбирался, передумал, встав сбоку от окна. Чуть отодвинул штору, внимательно разглядывая удаляющийся силуэт, и почти сразу прошипел:
– Да это же наш плотник!
Ребята рванули двери, выскакивая на улицу.
– Он, паразит, – с каким-то нехорошим сожалением подтвердила Кретова, опуская ствол «макарова». – Геолог долбанный, вечно что-нибудь на земле ищет, так и ходит по гарнизону с опущенными глазами.
– Ещё и за периметром болтается. Бродит в тишине, словно тень, грохнут его когда-нибудь часовые, вот увидите, грохнут, – добавил я.
– Тьфу на вас! Рехнёшься с этой вашей шпиономанией! – в сердцах пробурчал Дед. – Денис, а пистолетик-то у тебя интере-есный… Редкая вещь, дорогая.
– От немцев пришёл, – уверенно заявил я, протягивая шефу для осмотра трофейный «парабеллум».
– Вот-вот, теперь давайте-ка поговорим о немцах… Присаживайтесь, товарищи. Ну-ка, расскажите обо всём, что вызнали по германскому вопросу?
Первым начал рассказывать я, затем услышанное вспомнили остальные. Ведь все мы порой общались в Переделе с разными людьми. Информации в устной сводке набралось неожиданно много.
– Интересно, интересно. Что я могу сказать? У меня пока не было официального контакта с немцами. Как-то видел пару фрицев в Переделе, но это было так давно… Есть косвенная информация, частично существенная. Денис, ты упоминал сталкера, заявившегося в Переделкино со «шмайсером»…
– Это был MP-40, пистолет-пулемёт. Его по ошибке называют…
– Слышь, Рубин, не нуди, а? Лекций про оружие мне читать не надо, молодой человек. Мой дед-орденоносец называл его «шмайсером», а владельцев – немецкими автоматчиками. Так же говорили боевые товарищи моего славного предка. Уж позволь и мне говорить так, как услышал от них в детстве, хорошо? А ты валяй, катай во рту MP-40.
Я лишь пожал плечами. Короткого названия для MP-40 борцы за историческую правду так и не придумали. Ладно, «шмайсер» так «шмайсер».
– Продолжаем. Русские сталкеры действительно изредка контактируют с германцами на нейтральной территории, – заявил Казанников, заставив нас нервно ворочаться на стульях. – Контакты у них, скажем так, профессиональные. Они не общаются с официальными лицами и даже с жителями Берлина… Что вы на меня так смотрите? Ну да, немцы не захотели страдать скромностью, у них Берлин. Наша вольная братия знается лишь с германскими сталкерами, есть и такие… Удивлены?
– Вообще-то не очень, – призналась Кретова.
– И это правильно, Ирина, потому что возникновение таких сообществ вполне логично. Так немецкие артефакты изредка и попадают в русский анклав. На сегодняшний день ни мы, ни германцы не готовы к тесному общению, все боятся друг друга.
– Заметил, самому жутковато было ночью на южном КПП, – вспомнил я.
– Кроме того, очень мешают огромные по местным меркам расстояния. Транспорта на этой планете критически мало, топливо дорогое. Однако контактировать нам, товарищи, придётся. Боюсь что скоро. Что ещё… Нам до сих пор ничего неизвестно о существовании на Жестянке ещё каких-либо национальных анклавов: французского, итальянского, американского и прочих. Причины всё те же. Что касается степени организованности германского анклава, то и здесь темнота. Они уже создали полноценное единое государство или нет? Вот в чём главное в немецком вопросе!
– Немцы могут, – тихо произнёс Пикачёв. – Они порядок любят.
– Могут, – с невесёлой миной кивнул Дед.
– А победит тот, кто раньше создаст государство! – выпалила Кретова.
– Видите, дорогая, какой у нас характер мышления? – тут же подхватил Казанников. – Как, скажите, объединяться и нормально взаимодействовать хотя бы с Переделом, если мы рассуждаем о будущем с установкой на победу, следовательно, и на войну? Вот так-то, ребятки вы мои… На этом о международной обстановке всё, переходим к основному вопросу совещания.
Мы тут же начали доставать блокноты.
– Уберите, записывать пока что ничего не нужно! – резко поднял ладонь Владимир Викторович. – За три дня мы ещё пару раз встретимся для окончательной проработки деталей и уточнения задач.
– Рейд через три дня? – тут же переспросила Ирина с удивлением, переглянувшись с нами.
