Оглянулся, переводя дыхание. Стажер стоял рядом с ружьём в руках, виновато пожимая плечами.
– Ништяк, не переживай, – вынес я вердикт. – Третий подранен, так что не факт, что далеко уйдёт. Но мы гоняться за ним в темноте не будем. Двоих вальнули.
– Я их отконтролил, – торопливо доложил Спика.
– Хорошо. Пошли шмонать, пока назгулы не слетелись на выстрелы.
Наконец-то мы включили фонари. Комплекты вооружения, обнаруженные у павших на поле короткого боя, несколько озадачивали. У обоих при себе оказалось по второму стволу, и ни одного «длинного» – обрезы двустволок, здесь такие коротыши называют «хаудахами», пистолет и револьвер.
– Походу, у этих перцев была отдельная задача, – предположил Спика.
– Предположи.
– Монетный двор! – смело предположил перспективный стажёр. Ему явно нравилось играть в опытного детектива. – Пока основная группа воюет в здании администрации, эти ломят «центробанк».
– Неплохая версия, – похвалил я напарника. – А что, обрезами высаживаешь любые замки, новых сейфов здесь сроду не водилось. Это не воинская часть, чтобы заиметь такой, как у Деда… Ну, разве что у Волкова есть фабричный сейф, и то вряд ли.
– Только не пойму, зачем им рубли и матрица, ведь её наверняка поменяют после ЧП.
– Пресс-форма, – поправил я молодого для порядка. – Если это действительно так, то шли они не за рублями, а за рыжьём. Накопленное в анклавах золотишко ещё себя покажет… Хватит, на кофейной гуще гадаем. Правду узнаем позже, по итогам разборок. Как бы то ни было, револьвер ты себе честно отвоевал, – я кивнул на налётчика, подстреленного арбалетным болтом. – Забирай наган.
– Насовсем? – не поверил Спика такому счастью.
– С бою взято…
– Значит, свято! А обрезы?
Ему достался раритетный самовзводный револьвер 1898 года, сделанный в бельгийском городе Льеж на фабрике Леона Нагана. Три револьвера, имеющиеся в гарнизоне, несамовзводные, произведены в 1917 году на Тульском оружейном заводе, такие стояли на вооружении МВД.
– Один хаудах отдадим Зацепину, выполним заказ. По второму решим позже. И карманы обыщи на бабло, лишним не будет. Ну и вообще, проверь мелочёвку.
Пш-ш…
– На связи, – откликнулся я.
– Вы как, живы?! – прокричала Кретова.
– Что с нами сделается? Двоих сминусовали, сгребаем трофеи… А ты где?
– Подъезжаю, – непонятно ответила Ирка и отбилась.
Я поднял ствол, лежавший возле неловко подвёрнутой руки убитого и ахнул! Им оказался легендарный германский Luger P08 или Luger Parabellum – самозарядный пистолет Георга Люгера, разработанный под специально сконструированные для него патроны – 9×19 мм Парабеллум. Отличная машинка, образец инженерной науки высочайшего уровня. Высокая точность стрельбы, удобная анатомическая рукоять с большим углом наклона, лёгкий спуск. Пистолет компактен, обладает достаточно высокой мощностью. Магазин, конечно, маловат, всего на восемь патронов, но это обычное дело для армейских пистолетов начала ХХ века.
Снял с убитого автоматной очередью кобуру и повесил себе на ремень.
– Пострелять дашь? – спросил Спика с детской надеждой в голосе.
– Сперва из нагана научись шмалять! Осваивай и изучай вверенное оружие, боец. А из «парабеллума» и я сам не умею, впервые в руках держу такое чудо… Не переживай, настреляемся. Патрон 9×19 Para – стандартный в армиях НАТО, да и нашего оружия под него хватает. Так что на складе они есть, лично вынимал из барреля.
– Про смартфоны не забудь, если есть, это развединформация, – напомнил я.
– Ага. Слушай, у твоего часы механические.
– Так сдёргивай, чего замер? Я свои менять не намерен. И вообще, меньше рефлексируй в мародёрке, не на Земле.
Со стороны Центральной послышалось тарахтение приближающихся квадроциклов, и почти тут же возле проулка остановились две патрульные машины. На втором квадре за водителем сидела Кретова. Она спрыгнула первой.
– Мальчики, вы точно целы? – прокричала она, начав ощупывать нас со всех сторон.
– Вот здесь потрогай, – предложил я, показывая пальцем ниже пояса.
– Дурака кусок! Вы на меня не дуетесь?
– Чего дуться-то, Ир, – вяло отмахнулся я, – мы же собрались в «Экспрессе», чтобы расслабляться, а не со сталкерами воевать. Дело житейское.
Командир патрульной группы, плотно сбитый двухметровый мужик с окладистой бородой, задушевно пробасил, пожимая нам руки:
– Когда девушка сообщила, что здесь работают госы, я сразу понял, что всё будет в порядке.
Старенький АКМ с деревянным прикладом выглядел в лапах гиганта детсадовской игрушкой.
– Сколь их было-то, болезных?
– Трое, один ушёл в сторону реки. Мы его в ногу ранили, в темноте догонять не стали, – доложил я.
– Ничего, утром найдём, – уверенно заявил полицейский. – Что ещё?
– На КПП убит часовой, – я начал вкратце рассказывать о случившемся.
– Этих кексов обыскали? – спросил он, небрежно бросив взгляд в сторону трупов.
– Так точно.
– Позже их подберём. Парни, едем на КПП! – зычно скомандовал он своим.
– Помощь потребуется? – поинтересовалась Кретова.
– Справимся, отдыхайте. Считай, половина людей Барона уничтожена, теперь он на время притихнет.
Я не стал спрашивать, как развивались события в восточной части города, нам и своих приключений хватило. Квадроциклы скрылись в ночи.
– Пошли-ка в «Экспресс», мальчики. Народ свалил, еды навалом, официантка трясётся, Ирина осторожно потянула меня за рукав.
– Жрать охота, – с готовностью согласился Спика.
Мне тоже. И вообще, устал, как чёрт возле котла. Надо расслабиться.
Зал в «Полуночном Экспрессе» – именно то, что люди себе и представляют в качестве образца старой таверны. В центре из красного кирпича вполне дизайнерски сложен небольшой камин, две жаровни, на которых в хорошую погоду обычно ничего не жарится. Что-то пекут на кухне, запахи, волнами накатывающие оттуда, просто шикарные, сразу пробивают на слюну. Слева от входной двери – короткая барная стойка, за которой приятно посидеть неподвижно, а не крутиться юлой на стуле. Два окна выходят на улицу Центральную. Керосиновые лампы закреплены на стенах, три абажура с электролампами – на потолке, включают по обстоятельствам, как уж с топливом дело обстоит…
В таверне нас встретил интендант, бегающий по пустому залу с двустволкой в руках. Напуган, но к бою готов.
– Водочки быстренько принеси, родная, – коротко распорядился я, вытягивая правую руку перед собой. Пальцы дрожали, как у мелкого жулика в ментовке.
– Может, покушаем? – предложила официантка.
