В царстве реальности Рейчел продолжила:
– Иногда, выпив, он вспоминает, что у него есть сын? А еще он любит заезжать к нам по вечерам, проверить, не появился ли у меня кто-то?
– Я не хотел вторгаться, – сказал я. Ложь.
– И в итоге он засыпает? – завершила она и поспешила уточнить: – На диване?
Глаза ее налились слезами.
– Возьмите отгул хотя бы с обеда, – предложил я. – В самом деле. Такой уж сегодня день – дальше будет еще хуже.
Рейчел пожала плечами и вытерла уголок глаза рукавом.
– Он, может быть, еще там?
– Тогда оставайтесь здесь – Я попытался усмехнуться. – Ладно, я отправляюсь в Ватикан.
Так именуется административное здание с тех пор, как главным администратором четыре года назад сделался Дикки Поуп. Глянув на часы, я обнаружил, что самое время пройтись через кампус к начальству.
– Вы же не позволите им вас уволить?
– Ни за что, – ответил я. – Раньше сам уйду. Постарайтесь раздобыть мне новую промокашку, – добавил я, пряча персик в карман пиджака. Я неоднократно бывал в административном здании и каждый раз жалел, что при себе нет чего-то, что можно подбрасывать. Старую промокшую промокашку я вручил Рейчел с изрядным смущением. Выглядит так, словно тут совершился сексуальный акт, хотя это всего лишь завуалированное приглашение.
– Надо бы вам перепрятать ключ от кафедры.
– Все злятся на меня, если не могут его найти?
– Само собой. Вот только я – единственный, кому полагается знать, где он, и я же единственный, кто этого не знает.
– Я вам говорила? Вы опять забыли?
– Рейчел! – вздохнул я. – Вы правы. Проблема во мне. Если позвонит Лили… – Но тут я споткнулся, не зная, что ей передать. Что сказать моей жене, зависит от ряда переменных – например, от того, видела ли она меня в передаче «Доброе утро, Америка». И от того, я причина того мрачного тона, что я услышал нынче утром по автоответчику, или не я.
– Вы любите ее больше жизни? – спросила Рейчел.
– Хорошо, – сдался я. – Если она услышит такое от вас, может быть, даже поверит.
Дверь в кабинет Билли Квигли была приоткрыта. Я попытался проскочить, но он меня отловил, заставил войти и закрыл за мной дверь.
– Я немного спешу, – пробурчал я, нехотя садясь.
Кабинет Билли отделан в ирландском духе. На стенах портреты Йейтса, Джойса, О’Кейси. А в нижнем ящике стола – бутылка доброго ирландского виски. Он хотел налить мне, я отказался. Порой я готов пропустить рюмочку с Билли, но не с утра. И не после такой ночи.
– Меня вызвали на казнь.
– Опоздаешь – ничего страшного, – сказал он. – Что они тебе сделают? Убьют дважды?
– Ага, – подтвердил я. – В том-то и прелесть университетской жизни. Умираешь снова и снова.
Билли глотнул ирландского виски.
– Я хочу поговорить с тобой насчет Мег.
Я всмотрелся в его лицо. С виду он был совершенно трезв, непривычное для Билли состояние. Сунув руку в карманы пиджака, я наткнулся на нежный персик и поспешно ее вынул. Судя по скрючившей меня судороге вины, мой отец был прав: лучше уж съесть персик, раз ты в любом случае будешь чувствовать себя виноватым. Судя по сигналам, которые посылала мне моя закоротившая совесть, флиртом с возлюбленной дочерью Билли я предал самого Билли, и собственную жену, и секретаршу.
– Окажи мне услугу, – потребовал он, пригвоздив меня взглядом налитых кровью глаз – не вывернешься. – Скажи ей, что не сможешь продлить ее контракт осенью.
– Ничего себе услуга, Билли! – воскликнул я.
– Хэнк! – Голос его осел, выдавая смущение. – Я стараюсь делать для детей все, что в моих силах. Остальные… никому другому я бы этого не сказал, только тебе… Остальные берут деньги и сматываются. Вовсе не плохие дети, нет. Не в этом дело. Но Мег – у нее есть шансы. Я поговорил с парнем из Марквета, он сможет устроить ее ассистенткой с осени.
– И какую часть платы за аспирантуру это покроет?
– Существенную.
– А остальную существенную часть внесешь ты?
– Я должен вытащить ее отсюда.
– В Милуоки тоже есть бары, – сказал я, поскольку Билли переживал из-за того, что Мег слишком часто шатается по здешним злачным местам.
Но он меня словно и не слышал:
– Мне бы только вытащить ее из этого города!
Его голос замер, и наступила тишина. Билли держал паузу лучше, чем я.
– Послушай, – не вытерпел я, – давай мыслить поэтапно? У меня же нет пока бюджета.
– Скоро получишь! – ухмыльнулся он криво, показав порченые зубы, которые давно мог бы вылечить, если бы готов был тратить деньги на что-то еще, кроме платы за учебу и общежитие. – Убьешь утку – ты же настоящий террорист, – и они сдадутся.
Я невольно улыбнулся в ответ.
– Так не сработает. Этих людей не прогнешь. На самом деле нет. На миг их можно ошеломить, но и только.
– Ладно, сформулируем по-другому. – Билли прищурился злобно. – Если ты этого не сделаешь, я тебе никогда не прощу. Финни и чертов иезуит хотят сковырнуть тебя, и на этот раз я проголосую вместе с ними, плевать на все!
Впервые Билли попытался мне соврать. Голос его сочился неуверенностью, как голос Грэйси – лицемерием. Билли, хотел бы я ему сказать, если тебе на все плевать, бросил бы ты бутылку, удрал из города и двинул в южные края, прихватив Финни, где катался бы как сыр в масле.
С Финни-человеком, не Финни-гусем.
Глава 15
Из-за Билли Квигли я на десять минут опоздал на встречу с главным администратором кампуса, и, опять-таки спасибо Квигли, это означало, что мне предстояло торчать в приемной всего пятнадцать минут вместо двадцати пяти, которые пришлось бы ждать, приди я вовремя. Дикки Поуп – он просил всех нас звать его Дикки, и большинству это удавалось – не держит у себя в приемной никакого чтива. Стены драпированы бирюзовой тканью. С другой стороны, католиков же не обеспечивают чтивом в очереди на исповедь, а те, кто является в Ватикан Дикки Поупа, – тоже либо кающиеся, либо молящие. Очевидно, время ожидания следует использовать для обдумывания своих грехов и желаний.
Но без развлечения я не остался. У меня в кармане лежал прекрасный персик, так что я уселся на диван и принялся подбрасывать персик, проверяя, насколько близко к потолку смогу его добросить, не задев при этом плитку. Все шло как по маслу, пока не пришлось рвануться с места, ловя мой падающий мяч, – тут я задел люстру. Дверь из кабинета Дикки открылась как раз в тот момент, когда я вцепился в абажур, а персик плюхнулся на ковер. Из кабинета вышли трое, и все уставились сначала на люстру, потом на меня и, наконец, на персик. Что не сходится в картинке?
