Кто такой Мандельштам, Лунин не знал, но подсознательно почувствовал, как от этого слова веет поэзией; если бы не уточняющее «вшивый», возглас Хованского даже можно было бы принять за комплимент. Спросить у разъяренного генерала, как сочетаются между собой вши и поэзия, Лунин так и не решился, а потому, вернувшись в кабинет после полученного разноса, тут же уселся перед монитором. Ничего не забывающий и, возможно, все знающий поисковик быстро выдал ему нужную информацию. Илья быстро пробежал глазами короткую статью.
«…Иосиф Эмильевич… 1891 год… переводчик, литературовед… один из крупнейших российских поэтов… арестован в 1934… повторно арестован в 1938… скончался в пересыльном лагере от сыпного тифа…»
Лунин еще раз щелкнул мышью. Теперь он читал медленнее, от усердия шевеля губами.
«…Инфекционная болезнь… переносчик возбудителя инфекции — вошь, преимущественно платяная… эпидемии сыпного тифа чаще возникают в холодное время года, когда возрастает «завшивленность» и отмечается скученное проживание больших групп людей в неприспособленных для жилья условиях…»
Вновь щелкнув мышью, Лунин закрыл все окна на экране компьютера. Судя по всему, генерал-майор с биографией Мандельштама знаком был неплохо. Интересно, читал ли он его стихи? Сам Лунин решил, что с творческим наследием поэта непременно ознакомится, но как-нибудь в другой раз, возможно, после новогодних праздников.
Поставив пустую, с бурыми кофейными разводами на стенках чашку на тумбочку возле чайника, Лунин окончательно утвердился в мысли, что поступил с недопитым кофе самым наилучшим образом. Конечно, стоило бы еще ополоснуть чашку, но особого смысла, по мнению Ильи, в этом не было. Ведь в понедельник утром он вновь засыплет в нее чайную ложку кофе и зальет кипятком.
Телефонный звонок заставил Лунина недовольно покоситься на показывающие без пяти шесть часы, подойти к столу и снять трубку.
— Слушай, Лунин, — своей привычке не здороваться при телефонном разговоре капитан Зубарев, оперативник из областного УВД, не изменил и в этот раз, — у меня тут один пассажир есть забавный, такую тему рассказывает — сто процентов твой интерес будет.
— Неужели? — Илья вновь взглянул на часы, отметив, что до конца рабочего дня остается всего четыре минуты. — Что за тема? Как взять автокредит, а потом по нему никогда не платить?
— Что, больной вопрос? — басовито хохотнул Зубарев. — Тема попроще, но тебе тоже понравится.
— Излагай. — Илья твердо решил, что если капитан не уложится в четыре минуты, то просто-напросто повесит трубку и больше к телефону подходить не станет.
— А чего там излагать? Ты же вел дело по нападению на семью на трассе, вел — не довел, правильно?
— Ну, допустим.
— А человечек, который у меня имеется, говорит, что знает другого человечка, который вроде как в этом самом нападении принимал участие. Точнее, не совсем знает, — поправился Зубарев, — знал, так будет сказать правильнее.
— Это как это? — Лунин сильнее прижал трубку к уху.
— Так бывает, — невозмутимо объяснил Зубарев, — знаешь ты человека, общаешься с ним, одну и ту же гадость с ним по вене пускаешь, верно? — Судя по всему, вопрос был адресован не Лунину, а кому-то другому, находящемуся сейчас в непосредственной близости от Зубарева. — А потом раз, и этот человек помирает. И все, ты уже вроде как его и не знаешь. Но кое-что помнишь.
— Ты сейчас у себя будешь? — перебил Лунин разглагольствования капитана. — Я подъеду.
— Конечно, дорогой, я ведь сегодня на сутках.
Теперь Илья понял, почему Зубарев позвонил так поздно. Наверняка информацию опер получил раньше, еще днем, но специально приберег на вечер, чтобы было не так одиноко во время ночного дежурства, которое в областном управлении, в отличие от городского, а в еще большей степени районных, ночью, после отъезда руководства, проходило достаточно спокойно.
Час спустя Лунин пил несладкий чай в одном из кабинетов на втором этаже Управления внутренних дел по Среднегорской области и разглядывал сидящего перед ним человека. Сам человек ничего примечательного собой не представлял. Невысокий, худой, одетый в мятую заношенную одежду. Прежде чем заговорить, человек взглянул в сторону сидевшего за соседним столом Зубарева, оперативник снисходительно кивнул.
— Не мнись, Кирюша. Видишь, перед тобой кто? Целый следователь по особо важным делам. Ты так постепенно связями обрастешь, глядишь, до самого генпрокурора доберешься.
Кирюша, которому, на взгляд Лунина, уже перевалило за пятьдесят, безрадостно усмехнулся.
— А что мне с этих знакомств, Вадим Юрьевич? Ведь никакого профита. Ты ведь даже так и не сказал, будет мне какая поблажка или на этот раз все же закроете?
— Поблажку ему, — фыркнул Зубарев и повернулся к Илье: — Ты не представляешь, чего было, когда к ним на квартиру по вызову патруль прикатил. Мебели в квартире, считай, никакой не было, в комнате диван один стоял и телевизор. И вот, значит, на диване лежат в обнимку два этих кента, оба никакие.
— Врут они, — убежденно произнес Кирюша, — врут стопудово. Не могло быть такого, чтобы я с мужиком в обнимку лежал.
— Рот прикрой пока, — рявкнул Зубарев, — сокамерникам потом объяснять будешь, с кем тебе нравится обниматься, а с кем нет.
Кирюша притих и лишь недовольно покачивал головой в такт каждому слову оперативника.
— Ну вот, кой-как их расцепили, поначалу думали, они оба уже все, кони двинули. Ан нет! Один-то точно помер, а вот Кирюша наш еще вполне живой оказался, малость не в адеквате, но это ему там на месте быстро вправили.
— Они мне ребра сломали, — вновь подал голос Кирюша, — меня на рентген надо.
— Заткнись, я сказал, — вновь рявкнул Зубарев, — сейчас все расскажешь, что дружок тебе наплел. Если господину следователю, — Зубарев весело подмигнул Илье, — твой рассказ будет полезен, считай, тебе повезло. Спишем весь героин на покойничка. Ну а ежели ничего путного от тебя не будет, ну, значит, все, отбегался. У тебя герыча сколько взяли, напомнить? Лет на десять ты себе точно нафасовал. Так что давай не умничай, а излагай. С чувством, с толком, подробненько.
— Можно и подробненько, — согласился Кирюша, жалобно взглянув на Лунина, — только не так уж и много подробностей было. Егор, он же не сказать что сильно болтливый был. По-трезвому так вообще молчун, да и под кайфом не то чтобы прям балаболил. Но как-то раз было дело, сидели мы с ним, отдыхали. Хорошо отдыхали, вот прям, как прошлый раз, без передоза только. А с деньгами уже тогда совсем туго было, вот мы и прикидывали, где поднять можно.
— То, что плохо лежит, — ехидно фыркнул Зубарев.
Кирюша укоризненно взглянул на оперативника и продолжил:
— Вот тут Егор мне и выдал, мол, мы ерундой всякой занимаемся, мелочь подчищаем, а он по лету с людьми работал, с которыми зараз по миллиону на каждого делал. Я еще не поверил ему, говорю, что ж ты от таких деньжищ убежал? А он так посмотрел на меня грустно и говорит, заказов больше не было, так что мы теперь все сами по себе по свету бродим.
