Ей были нужны инструменты, так она всегда говорит.
На самом деле врет.
В кладовке полно инструментов, самых разных, на все случаи жизни. От молотка и отвертки до бензопилы и среднеразмерной наковальни. Рита любит делать покупки в строительном магазине. Она говорит, ее это расслабляет. Кто-то любит выбирать сумочки, мерить туфли дорогих брендов, а она получает удовольствие от разглядывания гвоздей, рубанков, складных портативных слесарных наборов, лопат новых моделей и прочих чудо-секаторов нового поколения. В доме есть все, чему позавидовал бы трудолюбивый слесарь, плотник, электрик или сантехник. Здоровенные мотки проволоки, катушки с веревками, цепи. Вроде бы еще я видел у нее на полке коробку от промышленного фена и сварочный аппарат. Трудно себе представить, для каких целей она собирает все это хозяйство.
В прихожей раздается грохот.
Рита разувается. Она стаскивает с себя сапоги и попутно жалуется на высокие цены. Сетует, почему даже самая примитивная обыкновенная лучковая пила стоит так дорого.
– Она что, из золота?
Рита ставит сумку, та ударяется об пол с тяжелым металлическим лязгом. По звуку можно судить о содержимом. Что-то крупное и объемное. Я почему-то сразу представляю дрель без упаковки или болгарку. Или гирю.
– Аркадий?
Она зовет, но Аркадий не отвечает.
– Ау-у. Аркадий? – повторяет Рита, но никто не отзывается.
Я молчу, Рита ждет, а Аркадий не отвечает. Да и не ответит. Он сейчас далеко. Он сейчас, можно сказать, спит.
Это часть моего плана.
Рита снова зовет Аркадия и садится возле пленницы. Она принюхивается. Как волчица, водит носом из стороны в сторону и что-то вынюхивает. Она тянет девушку за ногу.
– Где он?
В ответ девушка мотает головой и пожимает плечами.
– Отвечай!
Девушка молчит.
Рита смотрит на балкон, проверяет прихожую.
Она ходит по дому на цыпочках, ищет и рассуждает вслух. Она говорит, так-так, обувь на месте. Она несколько раз повторяет, что обувь на месте, и сама себе отвечает, что раз ботинки дома, это значит и Аркадий где-то в доме.
Она осматривает кухню, ищет в чулане. Она говорит, что сейчас найдет озорника.
– В прятки решил поиграть? А? – Рита вживается в роль, улыбается, хочет подыграть.
Она отдергивает занавеску в надежде застать врасплох прячущегося.
– Его там нет.
– О. Заговорила. Надо же.
– Он ушел. Я видела, как он выходил.
– Да? Босиком ушел? Ботинки на месте.
Девушка не отвечает.
У Риты настроение меняется за секунду, никогда не знаешь, к чему приведет лишнее сказанное слово. Лучше промолчать.
– Что у тебя с голосом? – Рита садится на край матраца и пристально рассматривает пленницу. – Заболела?
Она спрашивает, не простудилась ли ее жертва.
Рита хочет исключить случайную смерть. Она хочет в полной мере насладиться страданиями пленницы.
Девушка мотает головой и отодвигается на безопасное расстояние. Рита не отстает и подсаживается ближе.
– Тогда говори. Куда ушел?
– Не знаю, но его здесь нет.
Рита улыбается своей загадочной, хитрой улыбкой. Я хорошо знаю это выражение лица. Она так делает, когда задумает что-то нехорошее.
Рита возвращается к ботинкам. Пинает их.
– Неужели кроссовки напялил? Вот идиот. Я же запретила их надевать.
Рита идет на кухню, напоследок бросает хитрый взгляд на пленницу и уходит по коридору.
Крышки гремят о кастрюли, вода льется в раковине.
Судя по звуку, сейчас Рита достает с верхней полки тарелку. Чайник на плите. Вот отодвигается стул. А этот звук – Рита задергивает занавеску.
Я, сидя здесь, точно знаю, чем она там занята. Я, как летучая мышь, вижу через звуки.
Вот Рита идет к холодильнику. Ее ноги шлепают по липкому полу. Вот она достает недоеденный фалафель. А это пиканье – микроволновка сигналит, что закончила разогревать.
Запах отсюда не почувствовать, но готов поспорить, она собирается жевать свою тушеную траву с соевыми заменителями мяса.
Сейчас она поужинает и ляжет спать.
На кухне включается телевизор.
Какой-то боевик показывают. Слышны выстрелы, взрывы. Через каждое слово фак-фак.
Остается немного подождать. Час, может, два. Рита уйдет в свою комнату и уснет, мы тихонько проберемся к выходу. И свобода. Для девушки уж точно спасение. А если посчастливится, и Аркадий не запаникует, я тоже удеру.
Я слышу, как с характерным звуком выключается телевизор. Пульт занимает свое место на столе.
– Пойду, – говорит Рита как бы сама себе, но достаточно громко, чтобы было слышно во всем доме.
Она говорит и специально топает ногами, показывает, что уже идет.
– Приму ванну. Полежу.
Что?
После этой фразы у меня начинается паника. Какую еще ванну? У меня начинает кружиться голова. Что-то пошло не так. Холодный пот проступает, сердце, кажется, сейчас сломает пару ребер.
Рита прекрасно знает, что ванна грязная. В ней нельзя мыться, тем более лежать. Ванна даже не подключена. Только душ, но в это время напор маленький, лучше подождать до утра.
– Слышишь? Я мыться. – Теперь она точно обращается ко мне, я в этом не сомневаюсь.
Все. Конец.
Значит, она догадалась. Значит, мой план не сработал. И все из-за Аркадия. Слишком много времени пришлось потратить на проклятого труса.
Рита топает в коридоре.
Она заходит в комнату. Проходит мимо кресла, вдоль матраса. Подходит к стене, к которой прикована девушка.
– Помоюсь, потом с тобой решим, – говорит она и поддергивает пленницу за цепь.
Рита внимательно осматривает звенья, проверяет прочность.
Проверяет ошейник, дергает замок на нем. Она ничего не заподозрит. Все застегнуто на совесть, я лично дважды проверил. Рита еще раз дергает за цепь и удивленно приподнимает брови.
– Хм, надежно. Странно.
Она разворачивается и идет к ванной.
– Зачем мыться? Ты и так чистая, – говорит ей вдогонку испуганный женский голос.
Рита останавливается в дверях.
Она поднимает руку, и я вижу в ней ключи от ошейника. Она трясет связкой, как колокольчиком. Все трясет и трясет.
А я судорожно проверяю. Под покрывалом пусто. Просовываю руку под матрас, проверяю. Ключей нет…
Попался.
