Мы стоим и смотрим друг на друга.
Я понимаю, что молчание затянулось. Аркадий это тоже понимает и собирается уйти. А я не хочу.
– Что застыл?
Аркадий производит ртом невнятные звуки, а я краснею за него и не знаю, как поступить.
– Пошли прогуляемся? Смотри какой день отличный!
Аркадий кивает, а я думаю, слава богу, она не прогоняет заторможенного ухажера.
И мы гуляли до самой ночи. Бродили по улицам. Рита без умолку что-то рассказывала и хохотала без остановки. Она любит поговорить. А я все чаще чувствовал себя Аркадием.
– Давайте на сегодня прервемся?
Фальшивка делает глубокий разочарованный выдох и убирает журнал с пометками в свою безразмерную коричневую сумку.
Несмотря на то что за окном уже стемнело, никто и не собирается уходить, людей стало только больше. И никто из них мне не верит. Как не верит ни единому слову и мой притворный лжепсихиатр.
Их глаза жаждут расправы, они хотят крови. Моей крови.
На столе возле меня стоит наполненный до краев стакан, и я знаю, что это лишь начало. Знаю, что пить мне воду еще не один день.
Что ж.
На сегодня хватит, значит – хватит. Время работает на меня. Мне торопиться абсолютно некуда. Хотя нет, в туалет, кажется, пора бы.
⁂
– Даже не спорь. Сделаем из тебя настоящего Чаплина.
Рита силой сажает меня перед зеркалом. Откуда у нее внутри хрупкого существа столько силы?
Я поддаюсь.
Мне не нравится идея с переодеваниями, но я соглашаюсь. Я не хочу расстраивать или разочаровывать ее.
Рита возится с моими волосами, что-то мычит себе под нос. То одобрительно кивает, то недовольно причмокивает.
Странное чувство. Только я, кажется, лишился маски и решил, что наконец-то стал собой, как мне снова предстоит ее нацепить. Только новую. Еще более чужую. И настаивает на этом единственный человек, которому удалось ее с меня снять.
– Смотри. Ну просто, как две капли. – Рита смеется, убирает мне челку назад и закалывает невидимкой. Растягивает пальцами на моем лице улыбку, и сама улыбается в ответ. – ДА тебя сама мама Чарли приняла б за сына.
Отвечаю – угу.
Я так, конечно, не считаю, но позволяю Рите делать с Аркадием и с собой что захочет.
Ее тонкие пальчики опять принимаются разбирать мои волосы. А я вдыхаю нежный запах цветов или карамели.
– Не помню точно, справа или слева у него. – Она раскладывает пряди то в одну, то в другую сторону, делает пробор.
Я пожимаю плечами, Аркадий улыбается.
Если ты собираешься стать двойником, раздобудь как можно больше фото своего объекта. Если есть возможность, раздобудь еще и видео. Затем…
– Извини, что перебиваю, – активизируется лжепсихиатр. – Ты решил пародировать Чарли Чаплина? Я правильно понимаю?
Я развожу руками.
– Жить на что-то нужно? А на стройку я больше не вернусь. Рита сказала, что с моей внешностью можно неплохо подзаработать.
Пустышка что-то торопливо помечает в своем журнале и жестом предлагает продолжить рассказ.
Так вот.
Много раз просмотри фотографии. Внимательно приглядись. Развесь их по всем стенам, чтобы на каждом шагу ты упирался взглядом в объект подражания. Пересматривай видео, каждый день, несколько раз в день, перед сном и как проснешься.
Изучи особенности фигуры, поведение объекта. Его привычки и всевозможные особенности. Скопируй манеры, жесты.
Прическа, одежда, кулинарные предпочтения. В этом деле мелочей нет. Если ты собираешься стать настоящим двойником.
В то время, конечно, я еще не знал всех тонкостей профессии. Тогда я понимал только, что своим результатом не доволен, что сам себе не верю. Подделка. Понимал, что нужно что-то менять. Но что именно? И как? На это у Аркадия в тот момент не хватало ни ума, ни опыта.
Коробка разноцветной косметики, темные очки и белые носки не сделают из тебя двойника Майкла Джексона. Плохо отрепетированная лунная походка, брюки с завышенной талией поверх огромного пуза, кудряшки на парике и белая рубашка тоже не помогут.
Как не помогут пробор на голове, трость и шляпа, когда изображаешь Чаплина.
– Нет. – Рита смотрит на меня через зеркало. – Так не пойдет. Вставай.
Она буквально за руку ведет меня к парикмахеру. Как она говорит, к хорошему парикмахеру.
Собрался стать двойником, это тяжелый труд, который потребует от тебя серьезной подготовки. Еще понадобится приличная сумма денег на всякие там атрибуты, если ты, конечно, всерьез хочешь стать настоящим двойником, а не фальшивкой.
Больше часа мастер возится с моей прической, мусс, гель, лак. После неудачной попытки скопировать прическу с фотографии моем голову и по новой.
Рита внимательно следит, все контролирует.
Затем брови, ногти, увлажняющая маска. Аркадий устает, но все больше походит на Чаплина. Аркадий уже похож, а я нет.
Целый день провозились с моим перевоплощением. Аркадий прошел через весь гламурный ад. Эпиляции, пилинг-шмилинг и другие страшные слова, обозначающие процедуры, с которыми строитель никогда не сталкивался и даже не слышал о таких.
Аркадий молодец. Все выдержал. И спустя пять с лишним часов труда на меня из зеркала смотрел живой Чарли Чаплин.
Моя первая роль двойника.
Задница занемела от неподвижного сидения, поясница ноет, Аркадий проголодался, но результат того стоил. Образ вполне себе готов.
– Как тебе?
Вместо ответа я встаю и разминаю ноги. Иду по комнате, изображаю знаменитую походку Чаплина и делаю легкий неуклюжий поклон затекшей спиной.
– Да-да! Я так и представляла! – Рита взвизгивает и хлопает в ладоши. – Класс, класс, класс!
Подражать Чаплину легко. Поверьте, большинство людей с трудом представляют, как он выглядел на самом деле. Общие размытые образы, навеянные в основном низкоуровневыми двойниками. Аркадию достаточно было слегка переодеться, уложить волосы, улыбаться – и вот он, Чарли перед вами.
Но слегка переодеться, не наш уровень…
Несмотря на все усилия, это, естественно, получилась фальшивка. Жалкое подобие дилетанта-двойника. Но, как говорится, первый блин…
И благодаря этому скомканному блину, Аркадий смог почувствовать то, что я всегда испытывал, прячась за ним. Свободу. Раскрепощение. Жизнь на новом, ином уровне. Жизнь, подальше от общества, от норм и правил, от осуждений и оценок.
И это не могло не понравиться ему.
Теперь образ знаменитости скрывает Аркадия, и он может дышать полной грудью. Теперь окружающие видят не его самого, затюканного, несчастного и вечно недовольного, а лишь образ.
