Он зовет, он знает, что я где-то рядом. Знает, что я никуда не денусь. Бежать мне некуда, он прекрасно знает, где я живу. И я не побегу в полицию, меня никто не спасет.
– Давай уже. Вылезай. Где ты там?
Убийца заталкивает тело в багажник и продолжает, между делом, со мной беседовать. Он говорит, что, если я буду молчать, если помогу избавиться от трупа, мне ничего не грозит. Говорит, что можно ему верить.
– Смутно помню детали, но это были самые длинные двадцать минут в моей жизни. Я просто ждал. Выглядывал из своей засады и ждал, что же будет со мной дальше.
Убийца садится в машину, включает приемник и качает головой в такт мелодии.
Я в кустах, а у него все хорошо.
– Затем приехал фургон. Из него вышли трое. Пожилой мужчина с длинной густой бородой в длинном пальто и два здоровяка в масках.
За рулем сидит полная женщина. Ее живот упирается в руль, а рот выкрикивает из кабины указания.
Без лишних разговоров здоровяки в масках хватают убийцу, делают два выстрела и складывают его тело в багажник к его жертве. Бородатый подносит канистру, они обливают и поджигают машину.
Вместо зачистки фургон зачищает самого убийцу. Парадокс.
– Он говорил про свидетеля, – кричит женщина через открытое окно. – Проверь!
Бородатый смотрит по сторонам. Ему, наверное, просто лень искать. Он пожимает плечами и дает команду громилам садиться в фургон.
– Похоже, свидетель рядом с ним, в багажнике. Порядок.
Фургон уезжает, а я не могу поверить в удачу.
Добираюсь домой. Я не знаю, как лучше поступить. Просто забыть, словно ничего и не было?
Звоню в полицию. Говорю здравствуйте.
– Не успел даже поздороваться, послышался звонок в дверь.
Я кладу трубку и смотрю в глазок. В подъезде стоит бородатый в плаще со своими головорезами.
– Ладно. Достаточно, – останавливает меня разочарованный голос Федора Петровича. – Прервемся. Продолжим завтра.
Лжепсихиатр смотрит на часы. Он же должен знать, что ни в коем случае нельзя смотреть на часы перед собеседником. Или на его дешевых курсах этому не учат?
Я смотрю в окно, на улице уже ночь.
Хочу объяснить, что все, кто тем вечером приходил, все, включая женщину за рулем, стали жертвами Риты-Резака. Может, мой мозг выдает ложные воспоминания, может, это всего лишь иллюзии. Но я помню этих людей. Помню. Она их убила.
Но это уже не имеет значения. Все хотят перерыв. И я решаю промолчать.
Только сейчас я замечаю, что на мне мокрая до нитки одежда. Я смертельно устал и хочу спать.
Что ж. Продолжим завтра.
Я постараюсь.
Завтра сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти девушку. Сколько она протянет?
⁂
– Ты сегодня странная. Что-то не так?
– Хочешь я приготовлю ужин? – отвечает вопросом на вопрос жена.
Ее голос простужен. В горле у нее першит. Сухой кашель иногда вырывается из груди.
– Еще бы, – говорит Слава и упирается носом в газету. – Кристин, видела, что эти идиоты пишут? С первого числа опять отопление подорожает.
Кастрюля на плите, в ней плавает куриная грудка. Посолить, добавить приправ. Что там еще нужно для супа?
Я завязываю передник, ищу рецепт в интернете. Листаю страницу, а Аркадий удерживает на себе маску Кристины.
Понадобится картофель, морковь, лук, вермишель. Аркадий тот еще кулинар, и я беру инициативу в свои руки.
Читаю:
«Промыть окорочка. Кладем в кастрюлю, заливаем холодной водой, ставим на сильный огонь…»
Смотрю на закипающую воду, в которой плавает курятина. Промыть забыл, и не окорочка вовсе. Но, думаю, это допустимые отклонения от рецепта.
– А еще убирают льготы на проезд. Козлы! – слышится голос Славы из соседней комнаты.
Аркадий не отвечает. Он старается поменьше болтать. Угу, о’кей, и не более. Скопировать внешность и поведение удается. Подражать голосу это совершенно другой уровень. Одно дело выглядеть как объект, но совершенно другое стать им.
Кастрюля начинает булькать, крышка приподнимается.
Я читаю:
«Как только вода закипит, убавить огонь до минимума. Посолить по вкусу…»
Бросаю щепотку соли, кладу неочищенную, но мытую луковицу и закрываю крышкой.
Огонь на минимуме, суп лениво булькает.
Читаю:
«Через тридцать минут выловить луковицу и добавить морковку, нарезанную кубиком…»
– Дорогой, где у нас морковка? – спрашивает Аркадий тонким хриплым голосом.
– Издеваешься? Вчера принес килограмм. – Слава не отрывается от газеты. – Под раковиной же. В пакете посмотри.
Я проверяю, да, он прав. Пакет на месте. Выбираю несколько корнеплодов и подготавливаю разделочную доску.
– Сходи к врачу, – слышится голос прямо за спиной.
Слава обнимает жену за талию и говорит, что он беспокоится о ее голосе. Говорит, что не хочет, чтобы его красавица болела. Он прислоняется, нюхает волосы жены и целует в щеку своими усами. Аркадию щекотно. А я боюсь, что сейчас меня уличат.
– Классный шампунь. Вкусно пахнет, – говорит Слава и возвращается к чтению.
Пронесло, думаю я, а Аркадий улыбается и стучит ножом о доску. Морковка нарезается кубиками, а я читаю рецепт дальше.
«Через пять минут добавить очищенный и нарезанный картофель. Попробовать на соль…»
Проверяю под раковиной, нахожу ведро с картофелем. Достаю несколько и сую под кран.
Морковь в кастрюле.
Чищу картошку, нарезаю более-менее ровными кубиками, варю еще пятнадцать минут.
«Затем следует добавить в кастрюлю вермишель и варить около пятнадцати минут…»
Аркадий открывает дверцы шкафчиков. Он судорожно ищет вермишель. Если я пойду узнавать, где в этом доме вермишель, меня раскроют. В лучшем случае Слава вызовет «Скорую».
Аркадий роняет с полки пакет. Мне с трудом удается поймать упаковку с мукой в воздухе. Не хватало еще здесь уборку делать.
На полке в самом углу стоит коробка спагетти. Моя спасительная пачка спагетти. Высыпаю жменю. Я считаю, это тоже допустимое расхождение от рецепта.
«После кладем специи. Через пять минут выключаем и даем супу настояться еще десять минут…»
Мне уже надоедает работать поваром, а Аркадий рад, что варка супа занимает много времени. Ему проще быть Кристиной вдали от посторонних глаз. Тем более от глаз мужа.
«Ваш суп готов. В тарелку можно положить половинку вареного яйца и мелко нарезанную зелень…»
