– Внучком, севшим на нужное кресло? – Лука удивленно поднял брови. – А оно того стоит? Хотя неважно. Ты не поймешь. Я просто поражаюсь тебе. Столько лет быть при Святыне и так ее и не увидать. До меня наконец-то дошел смысл старой байки все о том же Короле-Рыбаке. Он страдал от раны, но не мог прикоснуться к Граалю и излечиться. Вот и с тобой то же самое… Я тебе уже сказал, долг это за просто так. Долг и есть награда. Это когда всем сердцем. А ты… в общем-то, это твои проблемы, – он затушил сигарету. Разговор пора было заканчивать. – Меня интересует брат. Зачем? Что, по-человечески не могла?
– Я дала ему то, что он хотел, – она на сына не смотрела. Принципиально. Всем своим видом давая понять, что он того недостоин. А заодно не замечала, что ему на это глубоко наплевать. – Потому что он подходил. Я уже сказала, ты такой же, как твой отец. Ты слишком человечный. Мой второй сын другой.
– Но явно уж не благодаря тебе, – усмехнулся Лука. – Удобно пользоваться готовым материалом.
– Ошибаешься! – а Элис так быстро не остывает! Ее, похоже, всю трясло от злости. – Ты так ценишь и любишь семью? Где все друг за друга в мире и согласии? Я если у тебя ее отнять?
– Но именно это ты и хочешь сделать, – ядовито напомнил ей сын. – Замечу, уже повторно.
– Да, – спокойно согласилась она. – Вы должны были пройти испытания и окрепнуть. Вы должны были научиться брать у жизни свое. Стать Идеальными воинами. По-настоящему. А не так, как мнит себе это Нимуэй.
– А! – рыцарь опять изобразил резкое просветление ума. – И тут все ясно! Я точно не подхожу. К счастью. Слушай, так ты сознательно лепила из нас маньяков. Круто! Потрясающе жаркая материнская любовь. Похоже, теория Дарвина – это все, что ты помнишь из школьной программы. Это я о том, что выживает сильнейший. Вот только фишка в том, что ты все с ног на голову перевернула, Элис. Гера проиграет. Просто потому, что этот закон не действует на человека. Вернее, действует не всегда. Ты хоть понимаешь, что обрекла его на поражение? И даже не от моей руки. Он отрекшийся. Ты хоть раз видела, что это такое?
– Ты проиграешь поединок, – уверенно заявила она, не слушая. – И Камелот падет. Но кому нужен Камелот?
– Что? – мысль мелькнула так быстро и так ярко, что Лука даже опешил. – Погоди-ка… Кому нужен Камелот… Элис… А как давно ты отлучена от служения?
– Пятьдесят три дня, – сказала она с удивительной точностью. Как-то робко. И повернулась к сыну. Резкая перемена в его тоне сбила ее с толку.
– Информация двухмесячной давности… – задумчиво повторил рыцарь слова, не так давно сказанные отцом. – Как тебе это удалось? Как тебе удалось убедить его, что Эльза не та?
– Она не способна родить сына, – надменно выдала Элис.
Лука закрыл лицо руками. Это был такой неприятный поворот…
– Ты хоть понимаешь, что ты сделала? – спросил он мать, как спрашивают нашкодившего ребенка. – Ты просто отправила своего сына, того самого, на которого так рассчитывала, на верную смерть. Элис, ты только что испортила сама себе весь твой расклад. Вся твоя жизнь полетела к черту. И то, что ты подкладывалась под двух ненужных тебе мужиков, как портовая шлюха с триппером, и то, что ты чужими руками убивала служительниц Святыни, и даже то, что ты приложила столько усилий, чтобы убить меня. Ты буквально двумя словами все это перечеркнула.
Она стояла напротив него, упрямо поджав губы, и молчала. Она ничего не поняла. Но ему опять же было на это наплевать. Сейчас Луку волновало лишь одно. Он должен был спасти брата. Хотя бы попытаться…
Он резко встал, небрежно откинув назад кресло Галахада, старательно обошел мать и поспешил к двери…
Зачарованный Край всегда его удивлял. После долгого отсутствия, возвращаясь сюда, Лука первое время всегда ловил себя на странном чувстве, что гуляет среди декораций к какому-нибудь идиллическому фильму.
Здесь все было настолько ярким и насыщенным, что невольно казалось ненастоящим. Когда он уезжал, над ровными, чистенькими башенками Камелота, чем-то напоминавшими замок Спящей красавицы в Диснейленде, светило солнце. Опять же удивительно яркое и веселое.
А здесь в землях Мунсальвеша царило полное уныние. Примерно так же, как в фильме «Властелин Колец» выглядели земли Мордора. Голая черная земля. Лишь кое-где видны жидкие мертвые стебли растений. Деревья с перекрученными, исковерканными стволами. Серое, бездушное небо. И замок. Мунсальвеш был немного изящнее Камелота. Нет такой фундаментальности стен, нет бойниц и мелких башенок для орудий. Просто уходящие ввысь шпили, высокие окна, стрельчатые арки. Но все же все это великолепие окружала стена. И довольно прочная. С фундаментальными, закрытыми наглухо воротами. И к этим самым воротам шла выложенная брусчаткой дорога. Она вилась по гребню замковой насыпи, змеей изгибалась у его подножия и потом сворачивала у огромного древнего валуна.
Этот черный камень наверняка, как и все остальное в Зачарованном Краю, имел символическое значение и являлся обломком какой-нибудь древней и, возможно, даже кровавой легенды. Но для Луки главным в нем было то, что он лежал у самой дороги и хорошо защищал от противного холодного ветра.
Рыцарь отпустил коня, устроился у черного великана и принялся ждать.
Да, ему было намного легче найти путь в Корбеник. Он же рыцарь. Настоящий. В смысле, не отступивший от Служения. Ему не составляло труда найти дорогу к Святыне. А Гера… Нет, он тоже сто процентов придет. Но ему этот путь дастся с трудом. И главное, он сможет прийти лишь тогда, когда он, Лука, будет ждать его здесь.
Мораль Грааля резко отличается от морали чисто человеческой. Можно быть убийцей, вором, неудачником-суицидником, но раскаяться и обрести свет истины. Если искренне и всей душой. А можно всю жизнь жить праведником, но раз заколебаться в выборе решения и потерять все. Или…
Лука и раньше задумывался над этой темой, а уж в последнее время так почти постоянно. Путь Борса. Нет, рыцарь уже выбрал себе имя и, естественно, менять ничего не собирался.
Дело было в другом. Борс был третьим, кто отправился преемником к Королю Мунсальвеша. И он по определению имел меньше всего шансов. Галахад был рожден исключительно ради открытия Грааля, Персиваль имел некое обязательство, которое связывало его с замком Святыни не менее тугими узами, чем предназначение по рождению.
А Борс? Да вообще непонятно, чего он с ними поперся. Разве что как самый праведный.
Жил с одной женщиной, маниакально-депрессивными психозами, сопровождаемыми необузданными вспышками насилия, не страдал, да еще и допустил ту досадную оплошность, которая, с точки зрения любого нормального человека, зачлась бы ему за добродетель.
Видите ли, он не мог оставить влюбленную в него девицу, когда она в расстроенных чувствах из-за расставания с ним решила броситься со скалы. И, между прочим, именно этот акт милосердия стоил ему схода с дистанции в беге за первое место, где призом-то и была Святыня.
Все это казалось полным бредом, но ведь именно Борс, самый такой неподходящий парень, в результате и стал Королем-Преемником.
