Но было уже слишком поздно.
Этот поцелуй отличался от двух предыдущих.
Первый был спонтанным, спасительным. Тем, что мог защитить нас обоих от вмешательств властей в планы. Отвести их взгляд, притупить бдительность.
Второй же был игривым. Тем, что должен был придать мне сил, а шпику потешить самолюбие. Он был чем-то вроде пробы.
Этот же оказался настоящим. Таким, в котором забываешь где заканчиваешься ты, а где начинается другой. Тот самый человек, с которым ты делишься дыханием. Эмоциями. Собой.
Это был тот поцелуй, который срывает все замки, рвет цепи и оковы. От которого теряешь голову и перестаешь себя контролировать.
И мы перестали.
Переплелись руки, тела. Одежда стала лишней, мешающей. Она отправилась на пол вслед за моим кубком.
В ту ночь я стала для мужчины той, о ком он думал, кого желал, кого любил. Горячий ветер эмоций касался тех мест на коже, где всего мгновение назад были его губы.
Мы забыли кем являемся на самом деле, что связывает нас и почему так произошло.
Но до сих пор никто не сказал ни слова.
А я призналась самой себе в том, что эмпаты полностью подпадают под те стереотипы, которые на них вешают люди.
Подавив стон, я укусила колдуна за плечо, а он лишь небрежно поцеловал меня в ключицу, не прерываясь и на мгновение.
Все закончилось с рассветом. В такой же тишине и обстановке, как и началось.
Я полулежала на низкой темной софе, закутавшись в тонкое покрывало, принесенное шпионом из спальни, и допивала второй кубок аронского вина. Рэвис сидел на полу, положив голову мне на ноги, и вновь крутил в руках опустевший сосуд.
Полупустой кувшин стоял неподалеку, но чародей не спешил к нему тянуться.
Лишь когда солнце полностью появилось из-за горизонта, сын императора Шатхела позволил себе усмешку, которую я не видела, но почувствовала, и слишком безразличным тоном поинтересовался:
— Еще вина?
— Не откажусь, — голос слегка хрипел, голова кружилась. Но я ни о чем не жалела.
Мужчина потянулся за кувшином, повернулся ко мне и, глядя в глаза, наполнил кубок до краев.
А я желала о том, что больше не могу узнать его эмоции, узнать, что он сейчас чувствует, чего хочет.
Но так, наверное, было правильно. Незачем касаться той темы, которая осталась лишь молчаливым воспоминанием для двоих.
Это не было ошибкой. Но и не стало темой для обсуждения и мыслей.
Жизнь продолжалась.
Я дождалась пока Рэвис наполнит свой кубок, ударит его бортиком о мой, и мы сможем так же молча выпить красного аронского вина. Выпить до дна, завершая это воспоминание легким опьянением, которое пройдет спустя несколько минут.
Тихий хлопок вывел из задумчивости. На колени шпиона из воздуха спланировало письмо в белоснежном конверте. И конечно же, печать была ярко-малинового цвета.
И почему королю не спится в это ясное погожее утро?
Колдун разорвал обертку зубами, продолжая держать в левой руке кубок с красным вином, вынул из конверта слегка испорченный лист бумаги и одним ловким движением руки развернул его.
Я могла бы подсмотреть, прочитать то, о чем в такую рань хочет сообщить правитель перевербованному шпиону. Но не стала.
Рэвис несколько раз хмыкнул. Я видела, как он напрягся, как проступили мышцы на обнаженной спине. Но не это меня насторожило, а то, что татуировка, занимавшая сейчас свое положенное место, пришла в движение и захватила в плен предплечье чародея. Словно стремилась к письму, зажатому в правой руке.
— Лиамарт вызывает к себе. Я могу воспользоваться твоим механизмом перехода, Мелис?
— Раньше ты не задавал таких вопросов, — я позволила себе полуулыбку. — Проникал в мою лабораторию тогда, когда тебе этого хотелось.
— Не «хотелось», а «было необходимо».
Я пожала плечами, спустила ноги с софы и, придерживая покрывало у груди, встала, так и не дав своего разрешения.
Хотя, если признаться, необходимости в нем не было. И сейчас я говорю не только о покрывале.
— Он приглашает только тебя?
— Не думаю, что если ты захочешь посетить правителя, то тебя кто-то остановит.
В чем-то он был прав. Но все же хотелось услышать ответ.
Повернувшись к мужчине, я приподняла брови в немом вопросе.
— Король не сказал, что не хочет тебя видеть, ведьмочка, — улыбнулся Рэвис. — Так что можешь собираться. Я буду ждать тебя у твоей лаборатории.
Мне оставалось лишь улыбнуться. Ведь мужчина только что интонационно выделил тот момент, что комната, в которую он врывался без спросу уже столько раз, принадлежит мне.
Из крыла, в котором находились гостевые комнаты, я вышла спустя несколько минут. Еще столько же мне потребовалось для того, чтобы привести себя в порядок, выбрать достойный наряд и спрятать за слоем макияжа тени, что появились под глазами после бессонной ночи.
Рэвис, как и сказал, ждал меня у подножия лестницы, ведущей к лаборатории. В этот раз «великая» честь открыть дверь, защищенную магией, выпала мне. Так же, как и вызвать руну, перенесшую нас в королевский дворец.
Лиамарт расхаживал по своему кабинету, в котором вновь царил бутафорский беспорядок. Он даже не удивился, когда увидел, что шпион прибыл не одни.
Либо же так хорошо спрятал от меня свои эмоции, что я не почувствовала его удивления или раздражения.
Мне ведь до сих пор не было известно, что говорилось в письме, присланном магией в столь раннее утро.
— Хорошо, что вы оба смогли прибыть. Вижу, что сон не посетил и твой дом, Мелисса Аларад.
Что-то странное промелькнуло в голосе правителя. Но поймать эту эмоцию я не успела.
— Мелис, — по привычке поправила я давнего знакомого, которого теперь, наверное, могла назвать другом и соратником.
— Конечно, — улыбнулся Лиамарт. — Присаживайтесь.
Мы заняли ровно те же места, на которых сидели в день принятия важного решения. Было бы намного пафоснее, подпиши мы тогда договор о союзе между королем, ведьмой и шпионом. Но все договоренности были на словах и в личной выгоде каждого.
Особой надежностью тут и не пахло. Но повторюсь, личная выгода играла роль выше возможного договора, подписанного кровью короля, ведьмы и шпиона.
Как и в прошлый раз, перед нами появилось три кубка с пряным медовым напитком, который так любил Лиамарт.
— Давай ближе к делу, — Рэвис не притронулся к предложенной ему медной чаше.
Лиамарт прожег мага крови взглядом, но спорить не стал. Пригубив медовухи, он отставил от себя кубок, поставил локти на стол и сплел пальцы рук так, чтобы на них можно было опереться подбородком.
