– И вы расслабились, начали рассказывать о себе?
– Что вы, господин инспектор! Мы же знаем инструкцию – не вступать в разговор с сопровождаемым. Никто из нас за всю дорогу и рта не раскрыл.
– Что, Медведева сама с собой разговаривала?
– Да нет, с нами… – Галемба неуверенно пожал плечами. – С нами она разговаривала. Спрашивала нас и как будто ответы получала… Но мы-то молчали!
– Ладно, что дальше было?
– До космодрома оставалось километров двадцать, не больше. Мы как раз пролетали над лесом…
Он запнулся.
– И?
– Она сказала: «Спасибо, ребята, что подвезли. Вон там моя остановка». И указала санитару Остапенко, на какую поляну он должен посадить авиетку.
– Как – «указала»? – оторопело переспросил Берг. Такого поворота событий он не ожидал. Чего-то подобного – да, но не так откровенно! – Она же в спецбоксе была! Остапенко, что, Медведева сказала тебе, где садиться, и ты подчинился?
– Ну… я понял, что надо на посадку идти. Я не мог ослушаться, – хмуро пробубнил сидевший с краю пилот, разглядывая носки своих ботинок.
– Господин инспектор, разрешите, я скажу? – неожиданно спросила Йовович.
Берг перевел взгляд на девушку, заставив ее опустить глаза и слегка покраснеть.
– Скажи.
– Эта женщина, она с нами так разговаривала, такие вопросы задавала, будто знала все о нас. Например, обо мне. Ну, с кем я… – Девушка покраснела сильнее. – И о других тоже. Когда она сказала Мише… санитару Остапенко сажать машину, мы были… я не знаю, как это описать! Как дети, что ли? Мы не могли ее ослушаться!
Йовович вдруг шмыгнула носом, достала из кармашка платочек.
– Извините.
Берг окинул ее взглядом. Рост метр восемьдесят, плечи такие, что любой мужик позавидует, из-под коротких рукавов форменной рубашки выпирают бицепсы. И ребята ей под стать. Троица с трудом умещалась на довольно просторном диване. Но ведь это ничего не меняло, на самом-то деле они впрямь были детьми! А дети должны слушаться взрослых.
– Рассказывай дальше, сержант, – повернулся он к Галембе.
– Санитар Остапенко посадил авиетку, я открыл бокс, помог сопровождаемой вылезти. Она попрощалось с нами, пожелала счастья и ушла.
– Куда?
– На поляне стояла авиетка с погашенными огнями. Она пошла к ней, – ответил за начальника Остапенко. – Когда подошла, тот, кто был внутри, открыл двери. Женщина села, и они улетели. Огней так и не зажигали.
– Что за машина?
– Стандартный «Мираж», а модель в темноте трудно определить.
– О цвете и номерных знаках я и не спрашиваю, – заключил Берг. Ребята в ответ сокрушенно промолчали. – И чем все закончилось?
– Мы дождались, когда их авиетка улетит, затем отправились на космодром и доложили все инспектору Немере. – Галемба жалобно посмотрел на начальника. Действительно, как ребенок. – Мы же делали все по инструкции! Мы не знали, что такое бывает, мы не виноваты!
Берг обвел троицу взглядом. Что еще можно из них выжать? Заставить в подробностях описать разговор Медведевой? Сейчас в этом острой необходимости не было, пусть уж лучше успокоятся, очухаются. Судя по лицам, за полчаса общения ребята узнали о себе много такого, чего не ожидали. Что требовалось переварить, переосмыслить. Подробные рапорты они успеют и утром написать, когда в головах немного прояснится.
– Вас никто не винит, – успокоил он их. – Отдыхайте пока.
Встал, кивнул Немере, приглашая следовать за собой, вышел на улицу.
Небо было ясное, мириады звезд мерцали на его черном куполе. Не верилось, что к утру опять соберутся тучи и начнет накрапывать дождь.
– Значит, наши действия будут такими, инспектор. Берите со своих ребят подписку о неразглашении и отпускайте их спать. Утром пусть каждый напишет подробный отчет обо всем, что помнит. Каждое слово. Вы лично доставите эти отчеты ко мне в Управление. И после этого навсегда забудете, что случилось сегодня ночью. Ваши ребята тоже пусть забудут. Понятно?
– Да.
– Тогда идите, распоряжайтесь.
Рихард смотрел вслед удаляющемуся Немере и улыбался. В авиетке на ночной поляне Медведеву конечно же поджидал Круминь. Как они умудрились договориться о месте и времени? Неизвестно. В глубине души Берг верил, что Медведева умеет творить чудеса, нужно только не мешать ей. Лаура вчера спрашивала: почему подарок она получила именно в этот день, чем он отличается от всех остальных? Тем, что вчера был последний день, когда Берг мог как-то повлиять на судьбы Медведевой и Круминя, мог что-то сделать.
Или не сделать. Например, не указать в служебной записке инспектору медслужбы, что сопровождаемая обладает экстрасенсорными способностями. Или не включить в доклад своему непосредственному начальнику информацию о странной связи, возникающей между «двойниками» и людьми, которые их любят. Когда ты не можешь, не имеешь права ничего сделать, чтобы помочь, – помогай неделаньем.
В кармане пиджака запищал зуммер виза. Совсем как во сне. Берг быстро вынул, взглянул на экран. Текстограмма. Столбик коротких строк:
Хочешь, я в море заброшу монетку?
Мы поиграем: орел или решка…
Бьется судьба о москитную сетку.
Ты в этой партии только лишь пешка.
Впрочем, по прихоти странной, Алисе
Стать королевой до ужаса просто…
Дремлет надежда на сказочном мысе,
Выше смущенно хихикают звезды…
Только движение узкой ладони.
Море привычно проглотит монетку…
Спит тишина на сияющем троне…
Ты переходишь на новую клетку…
Подписи нет, адрес отправителя незнаком. Но Рихард сразу понял, чьи это стихи, чей последний, прощальный привет. Разумеется, инспектор Берг немедленно полетит в Управление и развернет бурную деятельность. Но он не беспокоился о том, что поиски окажутся успешными. Женщину с солнечными глазами он больше никогда не увидит. И от этого к радости, заполнявшей сердце, подмешивалась грусть.
Он запрокинул голову, с удовольствием вдохнул полные легкие свежего ночного воздуха. Инспектор по особо важным делам Берг проиграл эту партию. Но человек Рихард Берг выиграл наверняка. Выиграл? Нет, он сделал первый ход, пешка только-только начала свой долгий путь в королевы. Настоящая битва ожидала его далеко впереди. И противником теперь был не полоумный маньяк с ядерной боеголовкой в вещмешке, не террористы с ампулами культуры быстромутирующего вируса. Даже не сверхмогущественные Чужие. Противником оказалось само человечество, упрямо прущее к пропасти по указанной кем-то «столбовой дороге цивилизации».
Эпилог
Солнце поднялось над склоном горы, заискрилось на встрепанной утренним бризом ряби, пробежало по влажным валунам, по желтой черепице хижины, заглянуло внутрь. Андрей этого не заметил. Он не видел, что давно рассвело, что начинается новый день. Не помнил, сколько часов сидел так, неподвижно, таращась на стену. Время остановилось в ту самую минуту, когда к дому вместо лимонно-желтого «фиата» подъехала полицейская машина и женщина в форме на ломаном немецком сообщила, что его жена, Инга Брунхарт, час назад попала в ДТП.
