Ярослава дописала, выждала, позволяя прочесть, забрала листик, скомкала, сунула в карман.
– Так что с купанием? Не надумала?
– Да, пожалуй, схожу, окунусь. – Елена отложила книгу, поднялась с кресла. – А то если шторм разыграется, то завтра и не придется.
– Вот именно. А я душ пока приму.
Они вместе вышли из библиотеки, спустились в атриум. И только у двери, ведущей к террасе, Ярослава придержала спутницу. И когда та обернулась, шепнула одними губами: «Лена, удачи тебе! Будь счастлива». Коцюба кивнула, шевельнула губами в ответ. Наверное, тоже желала удачи.
Подождав, пока дверь за ней закроется, Ярослава зашла в душевую. Разделась, аккуратно повесила одежду, шагнула в кабинку. Тугие струи ударили по коже. Она подставила навстречу им лицо, шею, грудь, позволяя гидромассажу расслабить не только мышцы, но и нервы. Пока все идет правильно. Ищейки начнут облаву минут через тридцать-сорок. К тому времени Коцюба будет далеко.
Когда исхлестанная горячей водой кожа начала ныть, она выключила душ, завернулась в махровое полотенце. И поняла с неожиданно болезненной ясностью, что делает все это в последний раз.
Во внутреннем дворике стояли сумерки. Солнце уходило за склон горы, и длинные тени накрыли дом. Когда они окончательно сгустятся, сюда пожалуют «гости». Они любят работать в такое время, на зыбкой границе дня и ночи, когда нет ни света, ни тьмы, одна серость. Они и сами такие же серые – вечно балансирующие на грани добра и зла. Собственно, в этом она от них не отличается.
Ярослава подошла к бассейну, опустилась на лежащий рядом с водой камень. Когда-то она мечтала, что будет жить в этом доме с Круминем – со своим Ваней, Ванечкой – долго и счастливо. Не сложилось. С судьбой не поспоришь, и не стоит сожалеть о том, что не сбылось.
Говорят: «Предназначено,
И иначе нельзя…»
Время обручем схвачено,
Будто бочка вина.
И едва обозначены
Не пришедшие дни…
Она сложила все разноцветные камешки в мозаику. Во всяком случае, для нее хватало той картинки, которую она сумела разглядеть. Ее ведь не интересовали ответы на вопросы «зачем» и «как», цели и намерения создателей Горгоны ей были безразличны. Ярославу заботила судьба людей, ставших участниками этого «эксперимента». А если быть абсолютно правдивой – судьба одного-единственного человека. Обречен ли Ваня умереть так же страшно, как Вероника? Или у него есть надежда выжить?
Теперь она знала – надежда есть. И ради нее Ярослава была готова на все. Она начнет строить их личный рай заново, с нуля. И никто ее не остановит, а уж ищейки СБК – подавно!
Выбраться из «ловушки» Медведева могла в любой миг, сквозь любые блокпосты. Она тянула время, давая возможность Коцюбе уйти подальше. Эта самовлюбленная эгоистка заслужила подарок. Во-первых, Ярослава должна была хоть немного успокоить совесть Круминя, винившего себя в трагедии. Во-вторых, она была «должницей» Коцюбы. Не только потому, что та вспомнила и рассказала о пещере, но и потому, что сумела выжить. Подступила к самой бездне, в которую сорвались Вероника и остальные, но удержалась на краю, тем самым подсказала Ярославе ответ. Теперь они квиты. Сумеет ли Коцюба воспользоваться шансом – ее дело, дальнейшая судьба «младшей подруги» Медведеву нисколько не заботила. Да и не были они никогда подругами. Играли заученные роли, раз уж жизнь свела в одной сцене. Сегодня эта сцена доиграна… Весь спектакль скоро будет доигран.
Ярослава вынула из кармана скомканный лист, положила на камень, достала зажигалку. Поднесла термонаконечник к бумаге, щелкнула колесиком воспламенителя. На несколько секунд комочек вспыхнул, потом почернел, распался маленькой горсткой пепла. Она аккуратно смахнула его в воду, опустила туда же руку – сполоснуть. И сама не понимая для чего, зачерпнула плавающий в бассейне лепесток азалии. Лепесток заалел на ладони пятном запекшейся крови. Чужой крови.
Ее вдруг передернуло от нехорошего предчувствия. Что-то шло не так, как она запланировала. Что именно, она пока понять не могла. Однако это почти физическое ощущение замаранных чужой кровью рук… Но она ведь никого не собирается убивать? Она просто уйдет… Она никогда никого не хотела убивать. Но порой люди, становившиеся на ее пути, умирали.
Да пошли вы к дьяволу! Ярослава бросила лепесток обратно в бассейн, резко поднялась, вышла на террасу.
У воды белела оставленная Коцюбой одежда, но самой девушки видно не было. Громко – не для Елены, естественно, – она крикнула в сумерки:
– Лена, хватит купаться, вылезай! Я в беседке буду.
Улыбнулась уголками губ и в самом деле направилась к беседке. Там она собиралась ждать «визитеров» – на виду у них. Пусть пялятся, пусть думают, что видят. Ничего они не видят – потому что в душу ее заглянуть не способны.
Ждать пришлось недолго. Бесшумные тени перелетели через забор, метнулись к дверям, окнам, на террасу. Щелкнул замок открываемой калитки. Ярослава неторопливо обернулась. По дорожке в сторону беседки шли двое, мужчина и женщина, оба высокие, тренированные, сильные. Она сосредоточилась, привычно готовясь к поединку.
Впереди шел мужчина. Волевое лицо с резко очерченным подбородком, в серых умных глазах – решимость. Но жестокости нет. И нет беспощадной уверенности в своей правоте. Ярослава заглянула глубже, коснулась его ощущений, чувств, скрытых в недрах души… И дыхание застряло у нее в груди.
Человека, который шел к ней, не должно было существовать в этом мире. У него не было изъянов, за которые можно подцепить, дернуть. Чем-то он походил на Круминя, но, в отличие от Вани, не нуждался в защите, а сам мог защитить кого угодно. Любую слабость умел обратить в силу, да еще в какую силу! Медведева точно знала, что таких людей не бывает, сила всегда притягивает к себе зло, это закон мироздания. Но сейчас именно такой человек шел к ней. Человек, с которым она ничего не могла сделать. А он с ней – мог, все, что посчитает необходимым. И, значит, все ее планы не стоят и ломаного гроша.
С женщиной было проще, ее уже начал точить изнутри яд ненависти. Ярослава чувствовала, как спрятанная в карман куртки рука сжимает рукоять пистолета, как палец поглаживает спусковой крючок. Страх метался внутри женщины, рвался наружу, она сама сделала девять шагов из десяти к той грани, за которой человек превращался в марионетку, оставалось только подтолкнуть… Если бы не мужчина рядом! Она была его женщиной, а потому манипулировать ею Ярослава тоже не могла.
Гости поравнялись с беседкой, остановились. Мужчина вежливо улыбнулся, заговорил:
– Добрый вечер. Я инспектор Службы Безопасности Космофлота Берг. Это – комиссар Арман.
Ярослава наконец-то смогла выдохнуть, поспешно надела маску иронии:
– У нас в космофлоте появились комиссары?
Спросила, лишь бы что-то спросить. Одна часть ее оставалась спокойной и невозмутимой, пока вторая лихорадочно искала выход из внезапно захлопнувшейся ловушки.
