Он вздохнул, вызвал Квятковского. Объяснять полицейскому, что именно случилось в квартире, он не собирался. Но следовало подкинуть достаточно правдоподобную версию. И чуть жутковатую – чтоб от излишней старательности тот не натворил чего зря. Например, о завезенной из Дальнего Космоса болезни, незаразной, но непредсказуемо воздействующей на психику.
Старший инспектор таращил глаза, кивал, что твой «мандаринчик». Выдуманная история его проняла, аж побелел весь, и пот на лбу выступил.
– Такие дела у нас. – Рихард подвел итог разъяснительной беседе. – Если бы инфекция какая, вирусы-микробы, «головастики» в карантине сразу бы заметили. А мозги – дело темное. Симптомы к тому же не сразу проявились, а только через два месяца после их возвращения. Теперь, как обычно, нам чужие прорехи штопать приходится. Твой «подопечный» вроде тихий оказался, только сам на себе «поэкспериментировал». Так что зови своих ребят, упакуйте тело, соберите все записи в любом виде, на любых носителях, все, что найдете в квартире. И лучше ничего не читайте. Несанкционированное любопытство в нашем деле – смертный грех, правильно?
– Совершенно верно!
– Как закончите – ждите моих распоряжений. Кстати, приборчик тот, что покойник смастерил, тоже заберите. И пусть твой парень меня отвезет на аэровокзал.
Рихард сидел в кафетерии, не спеша потягивал пиво. До отправления рейса на Варшаву оставалось полчаса. Плюс сорок минут полета. За это время все что угодно могло случиться. Он прикинул, выиграет ли что-то, если возьмет авиетку в прокат. Получалось, ничего не выиграет. Паршиво. И пиво попалось паршивое!
Он отодвинул недопитый бокал, и тут же зазуммерил виз. Варшава. Ну вот, накаркал.
Лицо у Сабониса было растерянное. «Не удивляться» у старшего инспектора не получилось.
– Докладывай, – кивнул Берг. Он догадывался, что сейчас услышит.
– Я в номере у Маслова. Он подорвал себя, когда… короче, он мертв.
– Короче не нужно. Давай подробности.
– Я вошел в номер. Ни в коридоре, ни в ванной, ни в гостиной объекта не было. Когда я попробовал приоткрыть дверь спальни – шарахнуло. Я такого никогда и не видел. Похоже на то, что он себе голову заминировал, и взрыватель подсоединил к двери. То есть головы у него нет вообще, только осколки черепа. Показать?
– Не надо.
– Но если бы я не вошел, он бы все равно подорвался, – под кроватью таймер лежит, к взрывателю подсоединенный. Самое странное – как он голову изнутри заминировал? Взрыв не сильный, но черепушка лопнула, и мозги расплескало по стенам. В уши пластид позабивал, что ли? Или в нос? Тогда как дышал? А еще на стене у изголовья надпись накарябана.
Берг встрепенулся.
– А вот это покажи.
Картинка на экране дернулась в сторону, смазалась. И опять стала четкой. На пастельно-желтой стене из-под густых алых потеков проступала надпись, сделанная синим маркером. «Одиночество это смерть».
Берг прикрыл глаза. Даже так, значит? Убил себя, лишь бы не попасть в наши руки. Стать «подопытным кроликом» боялся больше, чем умереть. Хотя… что такое «умереть», он уже не раз испытал, чтобы бояться.
Лететь в Варшаву в любом случае теперь бесполезно, Варшава «отработана» полностью, как и Киев. И там от «инопланетянина» остался только труп. Вполне человеческий труп, никакого интереса для СБК не представляющий. Рихард устало повторил Сабонису инструкции, отданные недавно Квятковскому, и вызвал Лауру.
На удивление, комиссар Арман ответила не сразу. Рихард успел дойти до кассы и обменять «варшавский» билет на «симферопольский».
– Извини, что сразу не ответила. Я в Симферополе, прогулку Медведевой отрабатывала.
– Что, удалось проследить?
– Почти… Она оторвалась от наружки минут на десять – в городе с воздуха следить сложно. Но ребята ей одежду «маячком» мазнули, так что нашли быстро. Она никуда, кроме подземного торгового центра, не заходила. И с Круминем не встречалась – я опросила свидетелей. В общем, мы знаем, что она делала, с точностью до секунды.
– И что?
– Смотрела шубы в меховом салоне.
– Шубы?!
– Да. Ничего не купила, но попросила у продавщицы виз. Сделала один звонок и отправила два письма. Кэш, разумеется, обнулила, но девушка запомнила часть разговора. Медведева сказала кому-то, чтобы тот передал виз соседу…
– И все?
– Все, что она услышала.
– Ты затребовала от оператора информацию, на какие номера были звонки?
– Обижаешь! Один зарегистрирован в Симферополе, второй в Дюссельдорфе. Ребята выясняют, кто владельцы. О немецком номере ничего сказать не могу, но здешний – это точно выход на Круминя! Максимум час, и ребята возьмут след.
«Если Медведева не отправила команду “сматывайся!”» – подумал Берг. Говорить не стал, пусть ребята пороют, – а вдруг! Его больше заинтриговал звонок на берега Рейна… или человеку, постоянно там проживающему.
Додумывать он не стал – позже! Главным сейчас было другое.
– А как дела в «Гнезде чайки»? Пристинская просыпалась?
– Нет. Кстати, Коцюба сказала Медведевой: «Свечение пропало час назад, а она не просыпается».
У Берга чуть виз из руки не выпал.
– Когда?!
– Утром, как раз перед звонком Буланова.
– Что ж ты сразу не сказала?
– Я не знала, что это важно, ты же меня ограничиваешь в информации. – Лаура обиженно поджала губы. – В рапорте я это упомянула. А он полчаса как у тебя, между прочим.
Берг лишь крякнул с досады. Рапорт он собирался прочесть в самолете, по дороге в Варшаву, не торопясь, обстоятельно. Думал, что самое главное уже знает. Оказалось – нет. Впрочем, прочти он рапорт на полчаса раньше, это ничего не меняло.
Да, это был цейтнот. Конечно, стопроцентной уверенности быть пока не могло, но на девяносто девять и девяносто девять сотых – Пристинская тоже мертва. Не ставя эксперименты с альфа-ритмом, не взрывая голову во время «летаргии». Просто умерла – ее сознание само «отсоединилось» от человеческого тела. А значит, и эта зацепка утеряна.
Рихард не понимал, что происходит. Но то, что он происходящее не контролирует, – несомненно. Смешно как получается: пальцем не пошевелил, чтоб отдать приказ о зачистке, а она идет полным ходом. Шеф может быть доволен, все как он хотел! Никто не узнает о «космических пришельцах».
А как хотел сам Берг? Ему вроде тоже жаловаться не на что? Приказ не нарушил и ручки кровью невинных не замарал. Все как бы само собой получилось. Везунчик. Только цель этого то ли вторжения, то ли проверки он так и не разгадал. Пока не услышал о смерти Пристинской, оставалась надежда, что гибель Коновальца и Маслова – сбой заложенной в их сознании программы. Но теперь ясно – нет сбоя. Программа отработала полностью и по завершению самоликвидировалась. Если то же произойдет с Коцюбой и Круминем, доказательств вторжения не останется, кроме дурацких изотопов. Вот шефу радость! А пришельцам и подавно: выполнят они, что задумали, а мы будем только сидеть и репу чесать. Кумекать, как бы секретность соблюсти. Тьфу ты!
