Рихард посмотрел на свою правую руку, по-прежнему держащую графин, на стакан, аккуратно поставленный на стол. На лужицу минералки, растекающуюся вокруг стакана.
– Не получилось водички налить, – удовлетворенно констатировал шеф. – Отвлекся и расплескал. А ведь ты прекрасно сознавал, что ничего тебе в этом кабинете не грозит. Твой мозг сознавал. Но тело подчинилось рефлексам, а не мозгу. Тело заметило непонятное и попыталось защититься. Вот и с человечеством такая же петрушка. Мы, его мозг, умные, сильные, знающие, понимаем, что неизвестное нужно прежде всего исследовать, изучить. Но если об этом неизвестном узнает многомиллиардное тело, то выжидать оно не станет. Непонятное – значит опасное, враждебное. Его так приучили, так воспитали. И ничего мы, умные и сильные, сделать не успеем. Теперь понятно, о чем я втолковываю?
Берг вздохнул. Посмотрел на остаток минералки в графине.
– Теперь понятно. Так вам воду налить?
– Не нужно. Некогда водичку распивать, и так много времени на лекции потратили. Действовать начинай. Легенду придумывай, какую хочешь. Главное, внимание не привлекай, особенно у нас в Управлении. Команду набирай со стороны, в тайной полиции, например. Полномочий у тебя достаточно, а там народ привычный вопросов не задавать. Сделают все, что прикажешь. Да и тебе с ними сподручнее в таком деле будет. У тебя же там старые связи остались? Старые знакомые?
– В общем да, хотя я с ними давно не виделся.
– Сегодня же подбери кандидатуру, а я организую запрос их боссу. Дальше: ни в коем случае не привлекай экспертов. Хитри, выкручивайся, придумывай, как получить необходимые данные. Но чтобы нигде ни твое имя не всплывало, ни СБК не упоминалась. Официально ты в отпуске. Из личных побуждений консультируешь комиссара полиции, который ведет некое сугубо земное расследование. Так что полномочий у тебя нет никаких, действовать придется вне правового поля государства. Собственно, работа оперативника тайной полиции так и ведется, правильно?
– Да. В каких пределах дозволено действовать?
– Нет пределов. Делаешь все, что посчитаешь нужным. Понятно, о чем я?
Берг кивнул. Что тут непонятного? Игры в «права человека» закончились лет сто назад, а тут даже и о «человеках» речь не идет.
– Молодец, что не просишь уточнить, – похвалил его шеф. – Понимаешь меру ответственности.
– Если версия подтвердится, что делать с этими… не людьми?
– Я же сказал, обо всем должны знать только двое – я и ты. Ты бывший сотрудник тайной полиции, я – всего лишь косморазведчик. Кто кому должен объяснять?
И это Берг прекрасно понимал. У оперативников тайной полиции существует термин «зачистка». Некоторые субъекты должны исчезать, чтобы у других не возникали ненужные осложнения. Нет человека, нет проблемы.
Неожиданно вспомнилась первая зачистка, в которой он участвовал. Их отдел проводил ликвидацию группы боевиков из ультралевой организации «Красные дьяволята». У террористов был склад оружия на заброшенной гидроэлектростанции, база для подготовки очередной акции устрашения. Там на них и устроили засаду. Берга, как новичка, оставили в прикрытии. Он сидел в кустах над дамбой, наблюдал за пустыми глазницами окон. Одновременно хотелось поучаствовать в охоте и мандраж бил. Прежде ему ни разу не приходилось стрелять в человека по-настоящему, из боевого оружия.
По-видимому, внутри что-то пошло не по плану, раздались крики, громко хлопнула граната, еще одна. Берг подобрался, приготовил оружие. И тут же в проеме окна появился силуэт террориста в черном спортивном костюме. Он двигался к окну спиной, отстреливался. Затем резко развернулся, вскочил на подоконник, присел для прыжка и… Рихард нажал на спуск – сразу, не предупреждая, не предлагая сдаться. Сделал, как учили.
Лишь когда бластер легонько дернулся в руках, он рассмотрел лицо террориста. Это была совсем молодая девчонка, лет пятнадцати-шестнадцати, не старше. И в глазах у нее была не злость, не ненависть, а только страх загнанного в угол зверька.
Выстрел разрезал ее почти пополам, поперек туловища, под ребрами. Рихарда вывернуло наизнанку от вида изуродованного тела и запаха тлеющей плоти. Пришлось взять отпуск на два дня, чтобы очухаться.
Убивать трудно и противно до тошноты только в первый раз. Потом привыкаешь. Он научился видеть в своих противниках не людей, а бешеных шакалов, выродков, недостойных и воздухом дышать. Но то были террористы, а сейчас… Берг непроизвольно коснулся виска и тут же отдернул руку. Сейчас – еще проще. Сейчас его противники уж точно нелюди.
Он посмотрел на шефа:
– Как быть с «Генезисом»? Они наверняка заинтересовались, что случилось на Горгоне. Начнут копать.
– Начнут. – Шеф поморщился. – Этими я займусь, не отвлекайся от основного. Еще какие-то вопросы?
– Нет, все ясно. Разрешите приступать?
Берг поднялся с кресла. Фигуры на доске расставлены, черные готовы сделать первый ход.
Елена Коцюба. Земля, Санкт-Петербург, 1 августа
Разыскать Маслова оказалось нелегко. Елена потратила на это половину предыдущего дня. Личный виз бортинженера был отключен, на сообщения он не отвечал, постоянного места жительства на Земле не имел с тех пор, как в косморазведку подался. А их общие знакомые, которых Елена сумела вспомнить и найти, только руками разводили в недоумении. Нет, не видели вообще этим летом. Или: да, звонил (приезжал, встретились мимоходом) неделю (две, три) назад, но где он сейчас, не знаем. Бортинженер словно растворился.
Когда Медведева начала звать ужинать, Елена сдалась. Решила слетать в Киев, благо Коновалец сидел дома и никуда из своей берлоги исчезать не собирался. Особого толка от этого визита она не ждала, но что-то лучше, чем ничего. И тут Маслов позвонил сам:
– Привет. Ты меня искала?
Видеорежим бортинженер включать не захотел, тогда Елена и свой отключила в отместку.
– Искала. Поговорить надо. Ты где обитаешь?
Он помолчал. Затем поинтересовался в ответ:
– А ты где?
– Я в Крыму, у Медведевой.
– Гостишь или по делу?
– Гостю по делу.
– Понятно. Кто там есть из наших?
– Вероника. Ты сможешь приехать? Здесь удобно будет все обсудить.
– Лучше ты ко мне приезжай, в Питер. Встретимся завтра, в двенадцать ноль-ноль. На пересечении Литейного и Захарьевской кафе есть, «Большая Медведица». Жди меня там.
Ни возразить, ни переспросить она не успела, Маслов отключился.
Елена вылетела в Санкт-Петербург рейсом на 7.30. Бывать прежде в этом городе ей не доводилось, и, где может находиться Захарьевская улица, она понятия не имела. Поэтому не стала усложнять себе жизнь: взяла на аэровокзале такси, назвала адрес и в начале одиннадцатого была на месте.
До назначенного времени следовало себя чем-то занять. Например, побродить по улицам, позаглядывать в витрины магазинов, – иногда это помогало отвлечься от тревожных мыслей. Она и не заметила, как вышла на набережную. Остановилась, перегнулась через парапет. Удивилась: это и есть Нева? Река текла медленно, как будто одетые в камень берега давили на нее. Казалось, и вода скоро остановится, застынет, окаменеет.
