Коцюба по возрасту тоже подходила, но ее в этой роли Иван не воспринимал. К химику-планетологу у него складывалось двойственное отношение. С одной стороны, он признавал в ней несомненного профессионала. Но с другой – раздражала ее самоуверенность и амбициозность. Очень уж явно проявлялась в ней «колотовщина».
Сергей Колотов был давним другом Ивана, еще с академии. Вместе они и в экспедиции ходить начинали. Но потом, после трагедии на планете Лида, где погиб их командир Станислав Тимовский, бывшие друзья отдалились друг от друга. Формально Колотов ни в чем виноват тогда не был – кто же мог предвидеть последствия попытки «исследовать любой ценой»? Но на рожон полез именно он, потому как считал себя героем и победителем. Собственно, он и был победителем по жизни – вон до должности заместителя губернатора Новой Европы добрался. Но другом Круминя он быть перестал. Потому что Иван понял: не нравятся ему люди, всегда уверенные в своей правоте.
Теперь вот Коцюба такая же. Тоже пришла в косморазведку удовлетворять амбиции, доказывать всем свою «суперовость». Ярослава успокаивала, когда Иван жаловался на строптивую химичку: «Не придавай значения. Девочка самоутверждается, с годами пройдет». С годами-то пройдет. Но пока что ему приходится отвечать за выходки каждого члена экипажа, на то он и командир. Командир отвечает за все…
Перед носом шлюпки поднялись гладкие, будто срезанные ножом скалы. Круминь осторожно опустил машину на дно ущелья, открыл дверь кабины, огляделся. На дне всегда царил полумрак – горный кряж загораживал ущелье от солнечного света. Только на закате слабые лучи добирались сюда, подсвечивая северный, буровато-красный склон. И делали картину еще более зловещей.
Но пока до заката было далеко, в ущелье висели густые сумерки. Иван взял переносной терминал, спрыгнул на камни, пошел к ближайшему датчику, блестящей оранжевой блямбой торчащему на стене ущелья. Подключил, перегоняя информацию в память терминала, пробежал глазами по итоговым данным на экране. За ночь никаких вспышек активности приборы не зафиксировали, и здесь все оставалось спокойно. Слишком спокойная планета.
– Лена, иди направо, снимай датчики, а я пойду налево, – распорядился он.
– «Направо пойдешь, коня потеряешь, налево пойдешь…»
– Ты так не шути, не на Земле.
– Командир, вы что, суеверны? – хихикнула Коцюба.
– Полетаешь с мое, станешь и ты суеверной.
– Ладно, молчу. Сходите налево. – Лена вновь прыснула.
Круминь решил, что лучше промолчать, и занялся датчиком. Прибор намертво крепился к стене вакуумной присоской. Нужно отключить ее и секунд через тридцать плавно отделить датчик от скалы. Затем пройти сто метров к следующему, и так далее. Он занимался третьим, когда Коцюба вскрикнула в сердцах: «Ах ты ж дрянь!» – и следом раздался шум оползня во внешних телефонах. Круминь резко повернулся. Бортовой прожектор шлюпки подсвечивал облако пыли, поднимающееся со дна ущелья. Коцюба стояла рядом и что-то разглядывала.
– Елена, что случилось?
– Все нормально, небольшой оползень.
Не стоило труда догадаться, чем оползень вызван. С обычной своей поспешностью Коцюба не дождалась, пока присоска отключится, и решила ей «помочь». Очевидно, в скальной породе была трещина, и от рывка камни на склоне сдвинулись.
– Лена, ты можешь делать все не так резко? – В сердцах Круминь чуть было не выругался.
– Командир, идите лучше сюда. Здесь что-то есть.
– Что именно?
– Под камнями какая-то расщелина. По-моему, глубокая.
У Круминя екнуло сердце. Начинаются сюрпризы. Он оставил датчики и поспешил к планетологу.
На месте отвалившейся каменной плиты зияла дыра. Совсем небольшая, полметра на метр. Но когда они попробовали заглянуть внутрь, дна в свете ручных фонарей не увидели. Даже шлюпочный прожектор мало помог. Мощный пучок света вырвал из тьмы стены расщелины, уходившей вниз метров на пятьдесят. А глубже стены исчезали, открывая огромную полость.
– Вот это да! Там же пещера, громадная, – восхищенно протянула Елена. И тут же предложила: – Командир, у нас длина троса на лебедке пятьсот метров? Давайте я спущусь.
Вот они, эти сюрпризы! Пускать девушку вниз Круминю не хотелось, ох как не хотелось. Но и проигнорировать такую находку он не мог. Предчувствия предчувствиями, а работа работой.
– Хорошо, я подгоню шлюпку. Но, Лена, – очень, очень осторожно!
– Конечно, вы что, меня не знаете! Не первый же день я в экспедиции.
– Потому и говорю «осторожно», что знаю. Кто обвал устроил?
– Если бы не обвал, мы бы пещеру не нашли.
Спорить было бесполезно, Круминь только рукой махнул.
Они расчехлили лебедку, закрепили конец троса на поясе у Коцюбы. Разведчица повесила на шею петрограф, присела на корточки возле расщелины.
– Я пошла!
– Давай, с богом!
– Ага, – кивнула и мягко спрыгнула.
Круминь включил лебедку. Вскоре голова разведчицы оказалась ниже уровня свода.
– Наблюдаю свод пещеры. Порфировая структура
[8] – начала деловито докладывать Коцюба. – Цвет темно-бурый, со светлыми жеодами
[9]. С южной стороны свод переходит в стену. Расстояние метров сорок – сорок пять. По-моему, гранит, основание горного хребта. С севера… А с севера я стены не вижу. Мой фонарь не достает.
– Продолжай спуск. Как увидишь дно, сразу сообщи.
– Разумеется!
Елена замолчала, и вскоре фигурка на другом конце троса растворилась в темноте. Круминь сидел у расщелины, сжимая в руках пульт управления лебедкой. Пока что в пещере ничего необычного не происходило. «Может, обойдется?» – шевельнулась робкая надежда. Счетчик выплевывал на табло цифру за цифрой. Пятьдесят метров. Семьдесят. Сто.
– Что там, Елена?
– Пока все то же. С юга гранитное основание скалы, с севера – темнота. Дна не видно.
– Докладывай обстановку каждые две минуты.
