Писательством Лесовской занимался восемь лет, а с Леночкой познакомился три года назад. И без первого второе никогда бы не случилось. Не было бы такого небывалого, тройного стечения обстоятельств. Тройного везенья.
Той памятной осенью он, собирая материал для нового романа, добивался разрешения пожить месяц на тренировочной базе косморазведки, изучить антураж, так сказать, изнутри. База, затерянная в приволжских степях, считалась объектом закрытым и, в какой-то мере, секретным, поэтому в Региональное Управление Космофлота он отправился, не питая особых надежд. Но ему повезло (первое везение!): седеющий генерал с озорными искорками в глазах сразу согласился на его просьбу. Литературу генерал уважал, даже один роман Лесовского вспомнил. С такой протекцией Андрей прошел КПП с гордо поднятой головой. Начальник тренировочной базы беллетристику не читал принципиально и, чтобы не морочиться с любознательным литератором, включил его на три недели в экипаж, начавший подготовку к экспедиции. Это было второе везение. А в третий раз ему повезло потому, что это оказался экипаж гиперразведчика «Христофор Колумб». Дальнейшее было предопределено.
Андрей, только что получивший неожиданный статус разведчика-стажера, сидел в пустом кафетерии, неспешно потягивал довольно-таки посредственный кофе и пытался представить, как произойдет знакомство с «космическими волками», прототипами его будущих героев. Он вздрогнул, когда створки двери резко дернулись в стороны и в зал влетела невысокая девушка в голубом тренировочном костюме, с вздернутым носиком, ямочками на щечках и острым беличьим подбородком. Остановилась напротив Андрея, оглядела критично, спросила:
– Это вы, что ли, писатель-стажер? А я – Елена Коцюба, косморазведчик корабля «Христофор Колумб». Буду вашим консультантом.
– Очень приятно. Андрей Лесовской. Но если я стажер, то это не значит, что я писатель-стажер.
– Хм, так вы не писатель? А мне сказали…
– Я писатель, и уже не «стажер»… Тьфу ты… Стажер отдельно, а писатель отдельно.
– Вот как… – Косморазведчица наморщила лоб. – Отдельно, говорите. Вас двое, что ли?
Спрашивала эта девушка-белочка вполне серьезно, но в глазах прыгали хитрые чертенята, и Андрей со образил, что его поддразнивают. А еще – что влюбился в эту озорную зеленоглазую белку. Мгновенно, не сходя с места, влюбился. Это было совершенно невозможно, он никогда не верил в подобные штучки. Но тем не менее это случилось.
События развивались со скоростью межпланетного лайнера. Вскоре они были на «ты», к вечеру Елена стала Леной. А тремя днями позже – Леночкой-Белочкой. И расстояние от первого поцелуя до пьянящих ласк, когда весь мир катится в тартарары, – десять минут. Это был их волшебный, космический медовый месяц. Затем экипаж «Колумба» отправился на орбитальную станцию, где их ожидал корабль, и дальше – к звездам. А Лесовской остался на Земле писать роман. И ждать Белку.
Вторая встреча была спустя восемь месяцев, стандартный срок разведэкспедиции Андрею показался невыносимо долгим. Леночка вышла из лунного челнока и попала прямо в его объятья. Они так азартно начали обниматься и целоваться прямо у турникета, что бортинженер Степа Маслов, проходя мимо, ехидно поинтересовался: «Ребята, вы хоть за угол забежать успеете?» Потом были еще две Белкиных экспедиции и два Андреевых романа. Отношения их оставались все в той же стадии: радостная встреча, отпуск вдвоем, скомканное расставание. Такое вот странное супружество… Официально они брак не оформляли. Кто в наше время оформляет официально? Официально, это когда решают обзавестись ребенком, когда подают прошение в департамент демографии. О ребенке Елена не заговаривала ни разу, кажется, и не думала об этом. Андрей думал. Но не заговаривал…
Плыть до середины озера оказалось куда дольше, чем посмотреть с крылечка. Вдобавок саженками намахался от дурного азарта, устал. Андрей перевернулся на спину, медленно погреб к берегу. Так получалось гораздо легче, только солнце, зависшее над макушками сосен, светило прямо в глаза. Пришлось зажмуриться. Лес вокруг сразу исчез. И озеро исчезло. Он плыл сквозь мирозданье, одинокий маленький человечек против бесконечного космоса. Интересный образ. Что будет чувствовать человек, потерявшийся в открытом космосе? Рядом нет ни корабля, ни шлюпки, никакой надежды на спасение. Ужас? Да, безусловно. Но ужас слишком сильное чувство, он не может длиться долго. Что будет дальше? Отчаяние? Безразличие? Апатия?
Андрей слишком увлекся своими размышлениями, забыл, что озеро вовсе не бесконечное. Опомнился в последнюю секунду, резко перевернулся… в полуметре от грозно торчавших из воды сучьев повалившегося когда-то дерева. Видно, правой рукой гребки получались сильнее, потому и повело в сторону: угодил в барьер, отделяющий их маленький пляжик от широкой песчаной полосы, на которой загорали отдыхающие в пансионате. Впрочем, сейчас там было пусто, если не считать толстенького мужичка, нерешительно пробующего ногой воду.
Мужичок, занятый изучением показаний своего «термометра», оплошности Андрея не заметил. Лесовской аккуратно обогнул дерево, выбрался на берег. Отряхнулся по-собачьи и мысленно сделал себе замечание: ничего ведь не мешало прихватить полотенце, висящее на веревке за коттеджем! Теперь приходилось, во-первых, мерзнуть, так как хоть солнце и поднялось довольно высоко, но утренняя свежесть еще не ушла, и кожа вмиг покрылась пупырышками. А во-вторых, карабкаться на двухметровый обрыв оказалось куда сложнее, чем сигать с него. И когда взобрался, ноги до колен и руки по локоть покрылись слоем песка.
На счастье, рядом с коттеджем предусмотрительно соорудили умывальник, эдакую пластиковую бадейку с пимпой внизу, на которую следовало нажимать, чтобы выдавить струйку воды. «Добро пожаловать в каменный век!» – воскликнула Белка, увидев вчера, когда они вселялись, это архаичное сооружение. Но сегодня оно оказалось весьма кстати. Помывшись, обтершись и зябко поеживаясь, Андрей шмыгнул в дом.
– А куда мой котик от меня убежал?
Пока он купался, Белка успела проснуться и теперь сидела в кровати, замотавшись одеялом.
– Какой же я «котик»? – возмутился Андрей, всеми силами пытаясь не дать лицу расплыться в радостную улыбку. – Я тигр, огромный и злой!
– Тигр? Настоящий?
– Конечно, настоящий.
– Ну иди сюда, проверим. – И отбросила одеяло завораживающе-грациозным движением.
Любимая женщина и любимая работа, два счастья, дарованные Небесами. Андрей никогда не пытался сравнивать, что для него дороже и что важнее. Глупо же сравнивать! Два этих дара настолько переплелись друг с другом, что казались единым целым. Лесовской писал в жанре космореализма, и Белка была его личным консультантом… Если бы его спросили: случись что, кого ты выберешь, свою женщину или свои книги? – он бы растерялся. Какому идиоту стукнет в голову идея подобного выбора? Нонсенс!
Так сложилось, что большую часть времени Андрей всецело принадлежал книгам. Логично и справедливо, что два месяца Белкиного отпуска он должен принадлежать всецело ей. Однако не получалось. И дело не в издательском договоре с четко прописанными сроками, не в кислой мине на лице редактора Феди Саблина, хорошего парня, хоть и немного занудного. И уж точно не в авансе, который следует отработать, – отработает, куда он денется! Просто начинало что-то свербеть внутри. Сначала едва ощутимо, затем сильнее и сильнее. В конце концов руки начинали чесаться почти физически. Казалось, сдохнешь от этой чесотки, если не выплеснешь на чистый лист накопившиеся внутри образы и сцены. Так было и в прошлый раз, и даже в позапрошлый – в их первый совместный отпуск. Тогда зудеть начало через месяц. В этом году Андрея хватило на две недели.
