Вслед за майором Реваев поднимался на второй этаж управления. За ними следом шли еще два десятка человек.
— Преступник на связь не выходил?
— Ну что вы! Если бы что было, я бы вам сразу отзвонился. Телефон все время включен, он у нашей сотрудницы. Вот, кстати, ваши кабинеты, а третья дверь как раз конференц-зал.
— Хорошо, — кивнул Реваев, — давайте сюда свою сотрудницу с телефоном.
Он обернулся и поманил к себе Крылову.
— Познакомьтесь, это Виктория. Она возглавит нашу аналитическую группу. Телефон передайте ей, все переговоры с преступником будут идти через нее.
Через несколько минут в конференц-зале, который на самом деле представлял собой не такое уж и большое помещение с двумя, выходившими во двор окнами, вовсю кипела работа. Расставлялись столы, техники объединяли в единую сеть привезенное из столицы оборудование. Телефон со вставленной в него сим-картой, которую оставил преступник, подсоединили к системе «Эхо-3» — базовой станции, к которой были подключены еще три дополнительные радиотрубки. Все разговоры записывались станцией в автоматическом режиме. Подключая телефон к базовой станции, Игорь — один из двух приехавших с группой техников, молодой, но уже лысеющий парень с рыжеватой бородкой, попытался объяснить Крыловой, чем новое «Эхо» хуже старого, проверенного «Панасоника». Почти после каждой фразы он на мгновение замирал, глядя на Вику, и доверительно спрашивал: «Ну вы же меня понимаете? Это ж одно название, что импортозамещение сделали. Ведь был Китай, и теперь Китай, только качество хуже стало». Крылова почти ничего не понимала, но на всякий случай согласно кивала, боясь, что в противном случае молодой человек углубится в более детальные объяснения. Наконец, система была собрана и сделаны тестовые звонки — как с телефона, так и на него. Теперь можно было во всеоружии ждать звонка преступника. Оператор сотовой связи был уже извещен, и теперь, как только похититель сделает звонок, входящий вызов будет мгновенно отслежен.
Тем временем Реваев в сопровождении группы экспертов-криминалистов, Куранова и нескольких оперативников направился к месту похищения. Запись с висевшей над школьным крыльцом камеры видеонаблюдения проверили еще вчера вечером, ничего подозрительного на ней запечатлено не было, но кое-что могло оказаться полезным. Прежде всего, время, двадцать ноль четыре, в которое Володя Беглов вышел на крыльцо и, весело размахивая скрипичным футляром, сбежал по ступенькам. Кроме того, на записи было хорошо видно, что Володя вышел на крыльцо не один, с ним было еще трое мальчишек. Парой минут раньше из здания школы вышла целая компания девчонок, а тремя минутами позже, возможно, в то время, когда похититель уже находился в машине Бегловых, на крыльцо вышли еще три ученицы.
— Мы уже установили всех, кто вчера был на занятиях, — доложил Куранов, — с утра оперативники опрашивают и детей, и родителей. Пока ничего интересного узнать не удалось, но еще не со всеми поговорили. Кое-кто из родителей работает в Брянске, так что в город вернутся только к вечеру.
— В Брянске? — удивился Реваев. — Область же Калужская.
— Область, конечно, Калужская, — усмехнулся Куранов, — а ехать ближе в Брянск, почти семьдесят километров будет, но многие каждый день мотаются.
Белый внедорожник «мерседес» стоял там же, где его бросил преступник и где всего через полчаса он был обнаружен одним из патрулей, которым сообщили о похищении машины с ребенком. Почти вплотную к «мерседесу» стояла полицейская машина, в которой скучали двое. Увидев в зеркало заднего вида, как сзади припарковался черный микроавтобус, один из полицейских вышел из машины. Скучающе пренебрежительное выражение исчезло с его лица, как только он увидел выскочившего из микроавтобуса первым Куранова.
— Что, спите, охламоны? — улыбнулся майор. — Поставь свою машину подальше от тротуара. По «мерседесу» сейчас криминалисты работать будут, чтоб их какой проезжий не сбил ненароком. А лучше вообще поперек поставь, пусть по встречке объезжают.
— Так ведь неудобно разъезжаться людям будет, товарищ майор, — попытался возразить полицейский.
— Они тут что, на трамваях ездят? Разъедутся как-нибудь, — отмел возражения Куранов. — Вас тут вообще двое сидит без дела, вот и регулируйте движение. Сами справитесь или мне начальству вашему звонить, чтобы оно вам помогло?
— Справимся, — недовольно буркнул полицейский.
Вскоре прибывшие на место криминалисты приступили к работе, а полицейский автомобиль, встав поперек, действительно перегородил большую часть узенькой улочки. Некоторое время полицейские со скучающим видом стояли возле своей машины, но, как только Куранов уехал, вновь сели в салон. День был пасмурным, и внутри патрульного автомобиля было гораздо теплее, а кроме того, там играло радио. По прикидкам лейтенанта, еще песен пятнадцать — двадцать, и их сменят, как раз успеют узнать, кто же на этой неделе занял первое место в хит-параде.
Осмотрев место нападения и убедившись, что поблизости больше нет ни одной камеры наружного наблюдения, Реваев в сопровождении Куранова и Мясоедова отправился в районную больницу. Выслушав возмущенную тираду заведующего отделением, полковник прошел в палату, в которой находилась Беглова.
Женщина лежала неподвижно с закрытыми глазами. Реваев бросил быстрый взгляд на стойку капельницы с физраствором, затем посмотрел на кардиомонитор.
— Вы ведь не спите, Ольга Владимировна?
Женщина открыла, точнее, попыталась открыть заплывшие, словно искусанные пчелами, веки. В образовавшихся узких щелочках блеснули зрачки.
— Скажите, вы видели напавшего на вас человека? Или хотя бы кивните.
Женщина по-прежнему лежала неподвижно, словно не слышала заданный ей вопрос, однако кардиомонитор начал попискивать чуть чаще. Наконец она еле заметно дернула голову в сторону. Очевидно, это означало «нет».
— Вы хотя бы что-то помните?
Голова еще раз дернулась в ту же сторону. Щелки глаз заблестели сильнее от выступивших на них слез.
— Вы неправильно делаете, надо не так, — вмешался стоящий рядом заведующий отделением.
— Возможно, — удивленно пробормотал Реваев, — а как надо?
— А вы капельницу у нее из вены выдерните, а еще лучше вдарьте ей по голове чем-нибудь тяжелым, глядишь, она и вспомнит. Может, она после этого и говорить даже сможет. Если не помрет только. Но это же вам не важно. — На лице немолодого врача выступили красные пятна. — Вы сюда что, добить ее пришли? Вам надо галочку поставить, опросить потерпевшую? Ну так считайте, вы это сделали. Не думаю, что вам есть смысл еще здесь задерживаться.
— Вы очень убедительны.
Выйдя в больничный коридор, полковник обернулся к заведующему отделением:
— Поймите, Павел Григорьевич, вы боретесь за жизнь этой женщины, а я за жизнь ее сына.
— А я понимаю, — кивнул врач, — но, спасая сына, мать убивать не следует.
— Ну да, — вновь согласился Реваев, — я вам скажу откровенно, шансов, что она что-то видела, очень мало. Почти нет. И тем не менее. Если она хоть чем-то может помочь, мы этот шанс упускать тоже не можем. Поэтому я прошу вас, как только Беглова будет в состоянии говорить, хотя бы пару минут, хотя бы минуту, — дайте мне знать. — Он протянул доктору визитку. — Звоните в любое время. Круглосуточно.
