Ну что же…за что боролся, на то и напоролся. Оглядываюсь по сторонам – на удивление, прохожих рядом не оказалось. Солнечное жаркое летнее утро, над асфальтом мерцающее марево, вдали, шагах в ста – стайка отдыхающих: папа, мама, мальчик и девочка в надетых на них резиновых спасательных кругах. Все мирно и очень…пасторально.
Щупаю сонную артерию вышибалы – не дай бог «крякнет», лишних трупов мне не надо – удостоверяюсь, что гражданин находится в глубоком нокауте, затем уже иду к дверям ресторана. Миша отлежится и встанет – голова немного поболит, и скоро все пройдет. Небось и не такие встряски переживал на борцовском ковре – удар о ковер после броска противника ничуть не похож на ласковое мамино поглаживание. Микросотрясения мозга – только в путь.
Захожу в двери ресторана, и вижу в углу у столика импозантного мужчину лет пятидесяти, одетого в светлую рубашку, отутюженные брюки и светлые кожаные туфли. Его волосы уложены в строгую прическу, на носу очки в золотой оправе. По виду – типичный представитель администрации. Или директор, или администратор.
Заметил меня, побледнел, сделал шаг назад, будто собирался скрыться в коридоре за спиной. Подхожу, ласково улыбаюсь:
– Здравствуйте! Вы администратор?
– А где Миша? – вдруг спрашивает он и замолкает, теребя в левой руке тряпошную салфетку.
– Миша отдыхает – киваю я, продолжая улыбаться. Американцы в своей массе постоянно улыбаются, когда говорят с незнакомцами, да и со знакомыми – тоже. Автоматически натягивают на лицо любезную улыбку, как маску. Считается, что таким образом они налаживают контакт с окружающими, показывая свои чистые и добрые намерения. Но увы – это Россия, вернее – Советский Союз, здесь любезным улыбкам не верят, а иногда могут по этой самой улыбке и звездануть – «чтобы не лыбился».
– Кто вы?! Что хотите?! Ресторан закрыт на спецобслуживание! – воспрял духом администратор – Покиньте помещение! Я сейчас вызову милицию!
А голос-то повысил, почти кричит. Скорее всего – предупреждает тех, кто может слышать там, в конце коридора. Директор? Бухгалтер? Скорее всего.
Оглядываюсь по сторонам – официантов то ли еще нет, то ли попрятались, зал свободен, никто за мной не смотрит. По большому счету какая разница – смотрит, или не смотрит…привычка, наверное…кое-какие делишки надо делать в тишине, без лишних глаз. Как это, к примеру.
Коротко бью администратора в солнечное сплетение – не сильно, не нокаутирующим ударом – только так, чтобы согнуть буквой «Зю» и полностью лишить воли к сопротивлению – моральному и физическому. Человек не подготовленный, ему хватило. Сразу все понял. И даже очки на носу удержались! Красивые очки, зачем их портить? По роже бить не стал.
Подхватываю мужчину под руку и веду по коридору – туда, где видна дверь с табличкой «директор». Администратор семенит согнувшись крючком – тем более что руку его я держу повыше, ну так, как водят на «специальном» режиме.
Дверь закрыта. Ах ты ж мразь! Уже успел запереться? Бью ногой в замок, дверь распахивается, теряя на пол щепки из дверной коробки. Что же это у них двери такие хлипкие?! Ресторан же! Тут и кассу наверное хранят! Хотя нет – касса скорее всего в бухгалтерии, там и дверь обита жестью. Помню из своей юности… А тут – чисто директорское гнездо. Можно отдохнуть, можно запершись полюбезничать с официанткой – все условия! Обставлен кабинет по советским меркам просто-таки шикарно: пол паркетный, стены в красивых фигурных обоях (Даже мимолетом удивился – почему не заделано деревянными панелями? Типично советский директорский стиль – все в дереве). Кожаный диван, кожаные кресла, красивые стулья. Картины, цветы, хрусталь.
Директор – небольшой пухленький человечек лет сорока пяти стоит с телефонной трубкой в руке – видимо усиленно названивал своей «крыше», которая еще не называется крышей. Но выполняет те же функции, как и в будущем – получить денег и отвадить нежелательных посетителей. Сейчас все «крыши» «красные», то есть ментовские, до бандитского беспредела 90-х еще ох, как далеко. Двадцать лет. Хмм…нет, все-таки поменьше – в конце восьмидесятых началось это безобразие, с приходом к власти незабвенного «Меченого», развалившего и экономику, и правоохранительную систему. Развалившего все, до чего смогли дотянуться его липкие грязные руки.
Да, я ненавижу Горбачева. Так ненавижу, что как только вижу его на экране или картинке так сразу представляю перекрестье прицела на его дьявольском клейме.
Есть два человека, два правителя России, которые заслуживают самой жестокой кары. Два правителя, действия которых привели к невероятной, глобальной социальной катастрофе. Действия – и бездействие (что наверное еще страшнее). Это Николай Второй, которого православная церковь с какой-то стати канонизировала, и Горбачев, агент влияния западного мира. Первый развалил великую Российскую империю – своей нерешительностью, своей глупостью, своей неспособностью управлять государством. Вверг ее в пучину кровавой революции, стал виновником гибели миллионов людей бывшей империи!
Вот я всегда считал и сейчас считаю: наказания без вины не бывает. Николай ответил за свои преступления гибелью собственной и своей семьи. Но разве это искупило его вину? Разве смерть царской семьи может воскресить миллионы умерших в революцию, в гражданской войне, в послевоенной разрухе и болезнях? Смешно, когда поклонники бывшего императора называют Сталина кровавым тираном, приписывая ему то, чего он никогда не делал. Сталин не уничтожал Империю. Он ее воссоздал! Он ее поднял, и больше, чем в прежних пределах!
И вот ее, новую империю, теперь именуемую Советский Союз, развалил проклятый «Горбач», действовавший точно в тех рамках, которые ему задали друзья из-за рубежа. По его вине погибли сотни тысяч граждан бывшего СССР, и у миллионов людей были сломаны судьбы.
Осталось его только канонизировать. А что, «Святой Горбачев», покровитель предателей Родины, кумир Смердяковых! Почему бы и нет? Тупого полковника, развалившего империю канонизировали, а почему бы не канонизировать агента влияния Вашингтона?
– Положи трубку! Трубку положи, я сказал! – рявкнул я, невольно повторяя слова героя «Иван Васильевич меняет профессию», даже на секунду стало смешно. Впрочем, фильм выйдет только в следующем году, потому этих чеканных фраз еще никто не знает.
– Что вы себе позво…
Он не успел закончить фразу. Я схватился за шнур и вырвал трубку из его рук. Провод спружинил, и трубка с разгону заехала в лоб стоявшего рядом администратора. Администратор охнул, схватился за голову, с носа его все-таки сорвались дорогие очки, упали на пол, и одно стеклышко покатилось по полу, вырвавшись из объятий золотой оправы.
Я прикрыл лохматившуюся выбитым замком дверь и подтолкнув в угол администратора, сел на стул перед директорским столом.
– Поговорим? Еще раз задаю вопрос: вчера здесь отдыхал человек, на вид лет пятидесяти, в светлых штанах, светлой рубашке и белых полуботинках. С ним была женщина, которую вы скорее всего знаете – Берта Бородкина, она же Железная Белла. Так вот я хочу знать – куда они подевались.
