Она покачивалась у него на коленях – уже выключенная, но еще не зачехленная.
Гоша Громов угодил ногой в открытый кофр и тоже выругался, но голос у него был довольный.
– Гони, Петрович! – радостно скомандовал он пожилому водителю, который и так ехал быстро, насколько позволяли дорожные условия.
Накануне снег сильно подтаял, но ночью его вновь прихватило морозом, и на улицах образовались ледяные волны. Там, где шины проезжающих автомобилей слизали с них свежевыпавший снег, ледяные складки блестели зеленым, как бутылочное стекло.
Фотовспышка пробила одну такую волну насквозь, высветив вмерзший в толщу льда клок газонной травы заодно с основным объектом криминалистической съемки: мертвым лицом женщины в красном.
– Красивая, – с сожалением пробормотал стажер Воробьев, подув на свои застывшие руки.
В одной из них был остро заточенный карандаш, в другой новенький блокнот, на странице которого Петя Воробьев уже нарисовал схему места происшествия.
– Была красивая, – перемещаясь вдоль тела и на ходу подстраивая фокус фотоаппарата, сухо поправил его многоопытный эксперт Семенов.
– Только дурная! Прости, господи, что скажешь, – охотно включился в беседу белолицый и румяный водитель Витя, у которого в данный момент никакого полезного занятия не было. – Это какой же дурой надо было быть, чтобы с крыши прыгнуть? Молодая девка, жить бы да жить!
Недавний дембель, вернувшийся на гражданку с новым жадным интересом, Витя покосился на другую молодую девку. Статная дворничиха Таня отпаивала горячим чаем из термоса перепоясанного веревкой мужика в черной куртке. Под бугрящимся на веревке неразвязанным узлом болтался торопливо обрезанный «хвостик», уже распушившийся светлыми локонами пакли.
– Да не торопитесь вы, дядь Саш! – сочувственно похлопав поперхнувшегося мужика в черном по спине, сказала Таня. – У меня чаю еще много, и пирожки есть. Очень вкусные, с вишневым повидлом.
Кислое фруктовое повидло дяде Саше с его застарелой язвой было категорически противопоказано, но он кивнул и послушно повлекся в дворницкую. Таня крепко держала его за руку – как ребенка.
– Меня бы лучше взяла! – не удержавшись, повысил голос жизнерадостный экс-дембель Витя. – Уж я бы тебе, красавица…
– Ты, Витя, не ей, ты родине, давай, послужи! – бесцеремонно оборвал заманчивый посул эксперт Семенов.
– Опять?! – Витя обиделся.
– Не опять, а снова, – безразлично поправил эксперт. – Дуй на телестудию в «Новости», возьмешь там запись, которую они тут сделали. Куда ехать-то, помнишь?
– Обижаете, Сергей Анатольевич!
– Ну, так двигай. Да не тяни резину, одна нога тут, другая там, а то мы с Димкой тут замерзнем! – поежившись, добавил эксперт.
– А вы к Танюшке в гости попроситесь, она и вас погреет! Чайком или еще как! – густо хохотнул Витя, аккуратно роняя себя на водительское сиденье служебной вишневой «девятки».
Окно дворницкой в полуподвальном этаже приветливо светилось. Проезжая мимо него, Витя заглянул внутрь и из-под выгнутой крутой волной голубой занавесочки увидел край стола. На нем курилась паром фаянсовая кружка – белая, с выведенной изящным курсивом красно-золотой надписью «Татьяна».
Точно такая же белая фаянсовая кружка дымилась на потертом коврике для компьютерной мышки в аппаратной телестудии. Довольно изящная, с длинными нервными пальцами, мужская рука ухватилась за ручку и подняла чашку, развернув ее в воздухе так, что стало видно, что на месте красно-золотого имени красуется неровно наклеенная бумажка с предупреждением: «Не пить! Холерный вибрион!!!»
Со вкусом отхлебнув из страшной чашки, видеомонтажер Дима Голиков по прозвищу Лжедмитрий с претензией сказал:
– Сашка, руки тебе оторвать! Ну, кривой же наезд! И не постоял ни секунды, накатил с разбегу и тут же вниз поехал!
– Сам дурак! – огрызнулся рыжий оператор Сашка и непримиримо хрустнул ванильным сухарем. – Она падала уже! Скажи спасибо, как успел, так и снял! На второй дубль шансов не было!
– Спаси-и-и-ибо! – с сарказмом протянул Лжедмитрий и пожал костлявыми плечами. – Ну и я, как смог, так и склеил! Претензии к монтажу не принимаются.
– Да нет претензий, пацаны! – примирительно махнул рукой с бутербродом Гоша Громов. – Материальчик – бомба! Мы одни в эфире с живыми кадрами! Палыч нам премию должен. Мы же с вами сейчас что сделали?
– Халтуру? – подсказал ехидный Лжедмитрий.
– Да брось! Мы подперли падающий рейтинг новостной программы своими собственными…
– Кривыми руками! – договорил вредный монтажер.
– Знаешь, что, Дима? Однажды я тебя задушу! – меланхолично сообщил рыжий Сашка и имперским орлом растопырил перед лицом Лжедмитрия позолоченные сухарными крошками ладони.
– Позже! – монтажер отодвинулся вместе с креслом. – Сейчас я еще нужен живым. Вишь, файл копируется? Палыч велел мне срочно сделать копию твоего рукоделия.
– Кому это копию?! – ревниво заволновался Громов. – Что это за новости – эксклюзив на сторону отдавать?!
– Это ментам, – коротко объяснил Дима. – Они сами-то не успели, теперь хотят посмотреть, как это было. Вот-вот прибегут за диском.
– Ментам можно, – решил оператор Сашка.
Он взял сухарь, похожий на овальный спил небольшого полена, и постучал им по столу, стряхивая крошки.
– Тук, тук, тук! – эхом отозвалась задрожавшая дверь.
– Нельзя! – громко крикнул вредина Лжедмитрий.
– Откройте, милиция, – пробормотал Гоша Громов, приподнимаясь, чтобы дотянуться до дверной ручки. – Однако, быстро они бегают… Ну, вэлкам!
– Здравствуйте! – вежливо сказал Павел, окинув присутствующих в монтажке быстрым взглядом и задержав его на наиболее интеллигентной физиономии Лжедмитрия. – Я насчет сегодняшней видеосъемки на Дадыдовской, где женщина с крыши упала…
– И упала, и пропала! – глубоко кивнул монтажер, нажимая кнопочку, чтобы извлечь из дисковода болванку с запрошенной записью. – Вот, держите!
– Спасибо! – Павел взял диск.
– И помните нашу доброту! – с прискорбием добавил Гоша Громов, которому очень не хотелось делиться эксклюзивом.
Павел с готовностью потянулся за бумажником:
– Сколько я вам должен?
– Вы?! Нам?! Да свят, свят, свят! – размашисто открестился Гоша. – Вам предъявишь – потом сам не расплатишься! Берите, смотрите, все для вас!
– Иди и смотри! – веско бухнул рыжий Сашка, кстати вспомнив название некогда известного фильма.
– Ну, спасибо! – неуверенно повторил Павел и вышел из аппаратной.
Уже спускаясь по лестнице, он бросил взгляд в окно и увидел, что снова пошел снег. А добрые телевизионные люди даже не подумали снабдить болванку с записью какой-нибудь упаковкой!
