Я думал, Лили методичный и кропотливый пекарь. Но, к моему невероятному удивлению – и восторгу, – она оказалась совершенно другой: импульсивной, порывистой, смешивающей ингредиенты чисто интуитивно и по желанию. В ее хлопотах чувствовалась и серьезность – она хотела, чтобы у нее все получилось, – и некая игривость. Поскольку, в конце концов, это и была игра.
– Хрум! – скормила она мне хрустящую рисовую печеньку.
– Ам! – скормил я ей пирожное с банановым кремом.
– Ням! – сказали мы в унисон, скормив друг другу с противня прикольные сливово-сырные печенья.
Лили поймала на себе мой взгляд.
– Что?
– Твоя легкость обезоруживает, – признался я.
– Ну… такой комплимент заслуживает угощения.
Я обвел взглядом кучу противней с выпечкой.
– У нас тут столько угощений, что хватит на все твое семейство. А это о многом говорит.
Она покачала головой:
– Нет. Я о другом угощении. О пище для ума. Не только ты умеешь строить тайные планы.
– Ого!
– Итак, что тебе нравится больше: сюрпризы или предвкушение?
– Предвкушение, – ответил я. Но только Лили открыла рот, как я передумал: – Нет, нет, нет. Пусть это будет сюрприз.
– Как пожелаешь, – озорно улыбнулась она. – Давай упакуем сладости, уберемся в кухне и продолжим шоу в другом месте.
– Нас ждут младенцы, которых нужно поймать? – пошутил я.
– И слова, которые нужно отыскать, – лукаво отозвалась она. Но больше ничего не сказала.
Я приготовился к сюрпризу.
Глава 20
Лили
31 декабря
Вот представьте себе:
У вас нет такого потрясающего друга, как Бумер, который может достать ключ от кулинарной студии.
А вы более чем готовы с наслаждением накинуться на сокровища, сокрытые за дверью, открываемой этим самым ключом.
Хрум! Ам! Ням!
В обмен же на эту привилегию вы можете позвонить бабушке с прозвищем миссис Бэзил и горячо попросить ее раздобыть у кузена Марка ключ от совершенно другого королевства.
Как вы поступите?
Ответ очевиден:
Достанете этот ключ.
– Грязный приемчик, Лили, – проворчал Марк, стоя у входа в «Стрэнд». – В следующий раз обращайся ко мне лично.
– Ты бы мне отказал.
– Так и есть. Представляю, кем ты меня выставила перед бабушкой Идой. – Марк смерил взглядом беднягу Дэша, затем предостерегающе указал на него пальцем: – Ты! Чтобы без глупостей тут!
– Какие глупости я мог, по-твоему, задумать, если понятия не имею, зачем мы сюда пришли, – ответил Дэш.
– Книжный извращенец, – фыркнул Марк.
– Благодарю, сэр! – просиял Дэш.
Марк повернул ключ в замочной скважине входной двери, открыв для нас магазин. Было одиннадцать часов. По Бродвею потоком шли гуляки, с Юнион-сквер в двух кварталах от нас доносился праздничный шум.
Тихий книжный – место нашего назначения – закрылся несколькими часами раньше.
И открылся в новогоднюю ночь для нас и только для нас одних.
Здорово иметь везде своих людей.
Или здорово знать людей, которые могут позвонить кое-каким кузенам, напомнить им, кто оплатил их обучение в университете, и попросить о малюсенькой услуге для Медвежонка Лили.
Мы с Дэшем вошли в «Стрэнд», а Марк запер за нами дверь.
– За то, что я впустил вас в магазин, начальство потребовало от вас двоих участие в рекламных снимках: в футболках «Стрэнда», с фирменными пакетами в руках. Хотим извлечь выгоду из вашей славы, прежде чем таблоиды забудут о вас.
– Нет, – мгновенно отреагировали мы с Дэшем.
Марк закатил глаза.
– Ну и дети пошли. Все им нужно задаром.
Он подождал, когда мы передумаем.
Подождал еще чуть-чуть. И, не дождавшись, махнул на нас рукой.
– Лили, когда будешь уходить, закрой магазин, – сказал он мне, потом повернулся к Дэшу: – Только пальцем тронь нашу драгоценную малышку и…
– Перестань сдувать с меня пылинки! – прорвалась наружу Визгля.
Упс.
– Все будет хорошо, Марк, – уже тише добавила я. – Спасибо. Пожалуйста, иди. Счастливого Нового года!
– Не передумаете насчет рекламных снимков?
– Нет, – снова хором ответили мы с Дэшем.
– Похитители детей, – буркнул Марк.
– Ты завтра придешь к нам на праздничный ужин? – спросила я его. – Утром возвращаются мама с папой.
– Приду. – Он наклонился поцеловать меня в щеку. – Люблю тебя, малышка.
– И я тебя. – Я чмокнула его в ответ. – Осторожней, а то станешь таким, как дедуля.
– В таком случае, мне повезет, – отозвался он.
Марк отпер входную дверь и вышел в новогоднюю ночь.
Мы с Дэшем остались внутри, глядя друг другу в глаза.
Совершенно одни на священной книжной земле, в преддверии большого праздника.
– Что теперь? – улыбнулся Дэш. – Еще один танец?
* * *
В метро, по дороге от кулинарной студии до «Юнион-сквер» и «Стрэнд», в нашем вагоне играли мексиканские мариачи. Целая группа из пяти человек. Красивый усатый певец в сомбреро пел красивую песню о любви. Наверное, о любви – он пел на испанском, поэтому я не уверена (нужно учить испанский!). Две сидящие поблизости парочки под эту песню начали целоваться. Хочется думать, из-за романтичных слов песни, а не из-за того, что они не хотели платить dinero
[37] музыкантам, идущим по вагону с шляпой для пожертвований.
Дэш бросил в шляпу доллар.
Я рискнула и подняла ставку:
– Cinco
[38] долларов, если разделишь со мной танец.
Он пригласил меня на свидание в новогоднюю ночь. Меньшее, что я могу сделать, – пригласить его на танец. В конце концов, кому-то нужно сделать следующий шаг.
– Здесь? – ужаснулся Дэш.
– Здесь! Рискнешь?
Он покачал головой. Его щеки залил яркий румянец.
Сидящий в углу бродяга крикнул:
– Да потанцуй уже с девушкой, дурень!
Дэш взглянул на меня. Пожал плечами.
– Что ж, плати, дамочка.
Я бросила в шляпу музыкантов пятидолларовую банкноту. Группа заиграла с удвоенной энергией. В воздухе остро чувствовалось всеобщее ожидание.
