– Тогда идем в парк Хай-Лайн, – предложил я.
– Это с Борисом-то?
А, Борис. Он уже, похоже, начал терять терпение.
– Может, есть особый маршрут, по которому ты обычно выгуливаешь собак?
– Да. Но мы по нему не пойдем.
Стазис. Полный стазис. Я украдкой бросаю взгляды на нее. Она – на меня. Мы оба колеблемся.
Наконец, один из нас принимает решение.
И это не я и не Лили.
На другой стороне Вашингтон-сквер собачий оркестр вдруг выдал концерт – нечто вроде увертюры Чайковского «1812 год». Или устроили парад белки. Борис стрелой помчался туда по мокрой снежной дорожке. Лили потеряла равновесие и шлепнулась на землю. В воздух полетел пакет с собачьим дерьмом. Падая, Лили, к моему глубокому восхищению, ругнулась незнакомым мне крепким словцом.
Она приземлилась весьма неграциозно, зато не пострадав. Пакет с пометом пролетел всего в дюйме от ее виска. Естественно, Лили выпустила из рук поводок, который я, по глупости своей, схватил. Теперь пес волок вперед меня, и было стойкое ощущение, что я качусь на водных лыжах по асфальту.
– Останови его! – крикнула Лили, как будто у собаки есть тормоз, на который я могу нажать.
Я просто висел позади пса бесполезным балластом, который он упрямо тащил вперед.
Понятное дело, Борис рвался к какой-то цели. Он несся к группе мамочек с малышней. И я с ужасом увидел, что он нацелился на самую легкую добычу – мальчишку с повязкой на глазу, лопающего овсяный батончик.
– Нет, Борис! Нет! – закричал я.
Мои крики были псу по барабану. Мальчишка увидел летящую на него громадину и завизжал как девчонка, да еще и младше его раза в два. Прежде чем его мама успела как-то среагировать, Борис врезался в мальчишку и сбил его с ног.
– Простите, простите, – извинялся я, пытаясь оттащить Бориса. С таким же успехом я мог бы перетягивать канат у полузащитников НФЛ.
– Это он! – завизжал мальчишка. – Это он на нас напал!
– Ты уверен? – спросила его мама.
Мальчишка сдвинул повязку, открывая совершенно здоровый глаз. Ни ссадины, ни синяка.
– Это он, клянусь.
Подошла еще одна женщина с объявлением о розыске с моим фото.
– Тревога! – заорала она на весь парк. – Красный уровень опасности!
Еще одна мамашка, вытаскивающая из коляски ребенка, отпустила малыша и коротко свистнула четыре раза. Видно, у них так передают сигнал об опасности.
Свист был плохой идеей. Борис навострил уши, повернулся и бросился на нее.
Мамашка отскочила в сторону, но ее малыш в коляске отскочить не мог.
Я шмякнулся на землю, пытаясь удержать пса всем своим весом. Удивленный Борис врезался прямо в коляску, вытряхнув оттуда малыша. Я словно в замедленной съемке смотрел, как тот с потрясенной мордочкой летит в воздухе.
Мне хотелось закрыть глаза. Я никак не смог бы его поймать. Нас всех буквально парализовало. Даже Борис застыл.
Краем глаза я уловил движение. Крик. А затем моему взгляду открылась завораживающая картина: летящая в прыжке Лили. С развевающимися волосами. И протянутыми руками. Но ей, конечно, было не до того, как потрясающе она выглядит. Она сделала невероятный прыжок. Умопомрачительный прыжок. На ее лице не было ни капли паники. Только решимость. И она поймала малыша. А тот, очутившись в ее руках, тут же начал верещать.
– Боже, – выдохнул я. Не видел ничего более ошеломляющего.
Я думал, толпа взорвется аплодисментами, но как только Лили, оправившись от прыжка, сделала несколько шагов вперед, позади меня заорала мамаша:
– Похитительница детей! Держите ее!
Все вокруг повытаскивали мобильники. Мамашки начали спорить о том, кому снова поднимать тревогу на форуме, а кому вызывать полицию. Счастливая Лили не видела этой суеты. Она прижимала к себе малыша и пыталась его успокоить.
Я попробовал встать с земли, но меня сверху придавили.
– Лежи, где лежишь, – заявила усевшаяся на меня мамаша. – Считай это гражданским арестом.
На меня навалилась еще парочка матерей и мальчишка с повязкой на глазу.
Я чуть не отпустил поводок. К счастью, Борису хватило впечатлений на сегодняшний день, и теперь он просто гавкал.
– Полиция! – крикнул кто-то.
Мамаша малыша подбежала к Лили, которая знать не знала, что это его мама.
– Секундочку, – попросила она, продолжая успокаивать карапуза.
Я думал, мама благодарит ее, но потом увидел, что Лили со всех сторон окружили.
– Я видела такое в новостях, – сказала одна из тех мамаш, что поднимала шум. – Сначала они отвлекают внимание, а потом крадут детей. Прямо посреди дня!
– Это бред! – закричал я.
Мальчишка с повязкой начал прыгать на моем копчике.
Подошедших полицейских завалили разными версиями случившегося. Ни одна из них не была правдивой. Лили отдала малыша. Она выглядела смущенной и озадаченной, не понимая, в чем провинилась. Полицейские спросили ее, знает ли она меня, и она ответила, что, конечно же, знает.
– Видите? – влезла одна из мамаш. – Она с ним заодно!
Земля была холодной и мокрой, мамаши своим весом уже расплющили во мне все что можно. Я уже готов был признаться в преступлении, которого не совершал, лишь бы убраться отсюда.
Мы так и не поняли, арестовывают нас или нет.
– Думаю, вам следует пройти с нами, – сказал один полицейский.
Ответ «я лучше не пойду» показался мне неподходящим.
Наручники на нас не надели, но сопроводили к патрульной машине и усадили вместе с Борисом на заднее сиденье. Несколько мстительных мамаш шли за нами, мамочка летающего малыша проверяла, все ли с ним в порядке. Только в тишине машины я наконец смог заговорить с Лили:
– Круто ты поймала его.
– Спасибо. – Она находилась в состоянии шока и глядела в окно.
– Это было красиво. Правда. Невероятно красиво.
Лили посмотрела на меня так, словно впервые видела. И мы несколько долгих мгновений не отрывали друг от друга глаз.
Патрульная машина тронулась. Полицейские даже не включили сирену.
– Ну, теперь-то мы знаем, куда держим путь, – пошутила Лили.
– У судьбы свои планы и порой необычные, – отозвался я.
* * *
У Лили по всей округе родственники, но, к сожалению, ни один из них не работает в правоохранительных органах.
Она составила для меня длиннющий список, пытаясь понять, кто сможет помочь нам выбраться из этой передряги.
– Дядя Мюррей как-то был обвиняемым. Такой помощник нам нужен меньше всего. Бабушка миссис Бэзил какое-то время встречалась с кем-то из окружной прокураторы… вряд ли это закончилось хорошо. Один из моих кузенов работает в ЦРУ, но мне нельзя упоминать его имя. Все это так нервирует!
