– Бывает, – отозвался я. – Вам сапог вернуть?
Я протянул ей сапог, она взяла его и тут же отдала обратно.
– Эти сапоги я носила, будучи мажореткой.
– Вы были в армии?
– В армии поддержки, Дэш. Поддержки.
Позади нее на книжной полке стояли урны. Интересно, декоративные или с прахом родственников?
– Что вы хотите узнать обо мне? – спросил я. – Ну, для того чтобы рассказать мне о Лили.
– Дай подумать. – Женщина сцепила пальцы под подбородком. – Ты писаешься во сне?
– Что?..
– В постель во сне писаешь?
Она пытается смутить меня? Не выйдет.
– Нет, мэм. Моя постель всегда сухая.
– Ни капли прям? Время от времени?
– Что-то я не понимаю, какое это имеет отношение к нашему делу.
– Я вывожу тебя на честность. Какой журнал ты читал последним?
– «Вог». И раз уж вы требуете полной откровенности, то это мамин журнал, и читал я его, потому что надолго застрял в туалете по нужде. По большой нужде, если вы меня понимаете.
– Какое прилагательное тебе по душе?
Легкий вопрос.
– Должен признаться, что питаю слабость к слову «причудливый».
– Представь, что у меня есть миллион долларов и я предлагаю его тебе с одним условием: если ты его примешь, в Китае какой-нибудь велосипедист свалится с велосипеда и умрет. Возьмешь деньги?
– Почему именно в Китае? Конечно, я не возьму эти деньги.
Женщина кивнула.
– Как думаешь, Авраам Линкольн был гомосексуален?
– Я знаю лишь одно – ко мне он не приставал.
– Ты бываешь в музеях?
– Папа римский бывает в церквях?
– Какие ассоциации у тебя вызывает цветок, нарисованный Джорджией О'Кифф?
– Очевидно, вы пытаетесь заставить меня сказать слово «вагина»? Ну вот. Я произнес его. Вагина.
– Что ты всегда делаешь, выходя из автобуса?
– Благодарю водителя.
– Хорошо. А теперь расскажи мне о своих намерениях в отношении Лили.
Последовала пауза. Очень долгая пауза. Поскольку, откровенно говоря, до этого я вообще не думал о своих намерениях. Пришлось поразмыслить.
– Ну, я точно пришел не для того, чтобы потащить ее на какую-нибудь вечеринку или обжиматься с ней по углам, если вы намекаете на это. Про шуры-муры мы уже прояснили. Сейчас у нас с Лили целомудренные отношения, у которых есть шанс перерасти в пылкую страсть. Все зависит от нашей первой личной встречи. Человек, которому я доверяю, посоветовал мне не рисовать образ Лили в своей голове, поскольку я могу ошибаться. И я собираюсь последовать этому совету. Скажу честно, для меня все это – неизведанная территория. Terra enigma. И нас с Лили может ждать как будущее, так и тупик. Если вы с ней сделаны из одного теста, то, скорее всего, мы поладим. Мне так кажется.
– Из какого она теста, еще не ясно, – ответила женщина. – Но для меня она – чудо. Чудеса, они…
– Дивные? – предложил я.
– Светлые. Сияющие надеждами.
Я вздохнул.
– Что такое?
– Я страшно дотошный, – признался я. – И замысловатый. Дивность и замысловатость не очень сочетаются.
– Хочешь знать, почему я никогда не была замужем?
– Этот вопрос волнует меня меньше всего.
Женщина посмотрела мне в глаза.
– Послушай меня: я никогда не была замужем, потому что мне слишком быстро становится скучно. Это ужасная, пагубная черта. Намного лучше тем, кого легко всем заинтересовать.
– Понятно, – сказал я, хотя ничего не понял. Ни тогда. Ни сейчас.
Я оглядел комнату. Из всех мест, где я побывал, оно было самым подходящим для красной записной книжки.
– Дэш, – произнесла женщина. Она словно протянула мне мое имя в руке, как до этого я ей – сапог.
– Да?
– Да? – эхом повторила она.
– Думаете, мне пора?
Женщина поднялась и сказала:
– Я только сделаю один звонок.
Глава 12
Лили
26 декабря
– Ты все еще убиваешь мышек? – спросила я Эдгара Тибо.
Мы стояли возле дома его одноклассницы, устроившей сегодня вечеринку, глядя на эту самую вечеринку с улицы через окна гостиной. Все было довольно прилично. Никакого шума, который обычно устраивают подростки и который слышит вся улица. По гостиной расхаживали двое взрослых – видимо, родителей, – предлагая на серебристых подносах соки и газировку. Наверное, это объясняло распахнутые в гостиной шторы и отсутствие шума.
– Не вечеринка, а черте что, – проворчал Эдгар. – Пойдем в другое место?
– Ты не ответил на мой вопрос. Эдгар Тибо, ты все еще убиваешь мышек?
Если он сейчас как-нибудь сострит, то установившееся между нами перемирие закончится так же быстро, как началось.
– Лили, – со всей серьезностью произнес Эдгар, взяв мою руку в свою. От его прикосновения моя ладонь мгновенно покрылась потом и задрожала. – Мне очень жаль твою мышку. Правда. Я бы никогда намеренно не причинил вреда разумному существу. – Он коснулся легким поцелуем каждого пальчика.
Вообще-то я знала, что из первоклассника, убивающего мышек, Эдгар Тибо вырос до четвероклассника, поджаривающего лучами солнца через лупу червяков и других насекомых.
Возможно, приятели дедушки были правы, талдыча мне о том, что парням нельзя доверять. Их намерения не так уж чисты.
Наверное, таков грандиозный план Матери Природы: сделать парней настолько неотразимыми, дерзкими и бесстыжими, что чистота их намерений уже не имеет значения.
– И куда же мы пойдем? – спросила я Эдгара. – Мне нужно вернуться домой к девяти, не хочу пугать дедушку.
Я обманула дедулю. Уже второй раз. Сказала, что нашей футбольной команде устроили тренировку, поскольку она раз за разом проигрывает. Дедушка купился на это только потому, что все еще не может отойти от отказа Мэйбл.
– Дедуска не лазлешает маленькой Лили гулять допозна? – детским голоском, коверкая слова, спросил Эдгар.
– Издеваешься?
– Нет, – посерьезнел он. – Я уважаю тебя и правила твоего дома, Лили. И приношу извинения за свое бесцеремонное сюсюканье. Если тебе нужно вернуться домой к девяти, значит, у нас есть лишь один вариант – сходить в кино. Видела «Бабулю сбил олень Санты»?
– Нет.
Похоже, я навострилась лгать.
* * *
«Я пытаюсь открыться опасности».
