Возможно… Я разучился.
Пожимаю плечами, поворачиваюсь к Марли и смущенно улыбаюсь.
– Извини. Может, я куплю тебе такую утку…
Она сосредоточенно смотрит на игрушку, сует руку в карман куртки, извлекает оттуда доллар, бросает купюру на прилавок, хватает мяч и… вот это да.
Идеальный бросок: мяч попадает в кольцо!
Я радостно кричу, а старшеклассник, приглядывающий за киоском, протягивает Марли желтую утку.
Затем я хватаю девушку в охапку и кружу, так что ее желтый шарф развевается.
– Марли, – восклицаю я, ставя ее на землю. Нахожусь под глубоким впечатлением. – Это было потрясающе. Можешь повторить?
Достаю из кармана еще доллар, Марли хватает мяч и снова пристально смотрит на обруч взглядом опытного снайпера. Не раздумывая ни секунды, она бросает мяч, и тот, описав идеальную дугу, снова попадает в цель. Кто эта девушка?
Марли одаривает меня таким озорным взглядом, какого я у нее еще никогда не видел, зелень в ее радужках становится еще заметнее, так что глаза ярко сияют на фоне падающего снега.
Пять минут спустя мы, держа в руках утку в костюме Санты и красноносого оленя, гордо уходим от киоска; свободной рукой я обнимаю Марли за плечи. Если подумать, в прошлом году я долго дулся, потому что не сумел ни разу попасть в кольцо левой рукой – ведь правая вышла из строя.
Теперь меня переплюнула моя девушка. Дважды. Как же я счастлив.
Быстро целую ее в макушку, и Марли прижимается ко мне. Жизнь прекрасна, не хватает только одного.
– Хочешь горячего шоколаду? – предлагаю я и тяну Марли к киоску с едой и сладостями. Палатка увешана таким количеством конфет, что нашему местному зубному врачу работы хватит до следующего Рождества.
Марли с готовностью кивает, зубы у нее стучат от холода.
– Два горячих шоколада, пожалуйста, – обращаюсь я к тепло одетому бариста, стоящему за прилавком. – С двойной порцией сливок и зефирок.
Марли смотрит, как бариста готовит наш горячий шоколад, и неодобрительно качает головой.
– Столько сахара, – замечает она.
– Ты употребляешь только шоколад, разведенный молоком? Или только взбитые сливки с зефирками?
Она поворачивается ко мне, прожигает меня многозначительным взглядом, и мы оба смеемся.
– Когда ты так ставишь вопрос…
– Сахара много не бывает, – говорю я, потуже затягивая шарф у нее на шее. Бариста протягивает нам два стаканчика шоколада: над шапками сливочной пены поднимаются тонкие струйки пара. – Только не на Зимнем фестивале.
Горячий шоколад невероятно вкусный, густой, сладкий и сливочный – в точности как я люблю.
Марли делает крошечный глоток, и по ее лицу расползается довольная улыбка. Беру ее за свободную руку – у нее холодные пальцы, – и мы, петляя в толпе, идем смотреть праздничное световое шоу.
Удивительно: лучи света образуют разноцветные деревья, северного оленя и снеговика, а под ними стелется белое снежное одеяло. Мигающие пятна света ведут нас к центру представления, вокруг нас образуется длинный, поблескивающий световой туннель.
В центре мы останавливаемся; Марли делает большой глоток горячего шоколада и умиротворенно вздыхает.
– Ты прав. Слишком много сахара не бывает.
Она отнимает от губ стакан, но над верхней губой остаются взбитые сливки. Я протягиваю руку, чтобы их вытереть, но Марли вдруг восклицает:
– Ух ты!
– Что? – спрашиваю я.
Она указывает вверх и запрокидывает голову, ее порозовевшие щеки сияют в водопаде огней.
Тоже смотрю вверх и вижу, что в центре туннеля висит ветка омелы – прямо над нами.
– Ты ведь знаешь, что означает омела, – говорит Марли, ее взгляд намного теплее горячего шоколада у меня в руках.
Удивленно выгибаю бровь, оглядываюсь по сторонам. Марли еще недавно отказывалась показываться на людях, а теперь хочет поцеловаться у всех на виду?
– Да?
Она кивает, на ее верхней губе еще белеют взбитые сливки.
– Да.
Наклоняюсь и губами собираю с ее губ сливки, а она хватает меня за полы куртки и притягивает ближе. Мы целуемся посреди улицы, и я растворяюсь в этом поцелуе. Губы Марли холодные и сладкие.
Когда мы наконец отрываемся друг от друга, я с трудом перевожу дух, у меня кружится голова – какое волшебное чувство.
Поправляю шарф на шее Марли, рассеянно поднимаю глаза и замечаю в другом конце туннеля знакомую пару карих глаз.
Сэм.
– Черт, – бормочу я, глядя, как лучший друг осуждающе качает головой.
– Что? – удивленно спрашивает Марли.
– Сэм.
Она резко оборачивается, но Сэм уже уходит, его широкоплечая фигура исчезает вдали, пропадает за подмигивающими праздничными огнями.
Мое приподнятое настроение слегка подпорчено, так что мы уходим со световой аллеи и медленно бредем к моему дому. Марли крепко держит меня за руку.
– Жаль, что так получилось, – говорит она, нежно поглаживая мои пальцы. – С Сэмом.
– Нет, всё нормально. Я уже давно пытаюсь ему рассказать, – говорю я, глядя, как с неба падает снег. Несколько снежинок приземляются мне на лоб. – Просто…
– Он еще никогда не видел тебя с другой девушкой, – заканчивает за меня Марли.
Киваю и опускаю голову.
– Всё образуется? – спрашивает она.
Останавливаюсь, обнимаю Марли, отвожу пряди волос с ее лба.
– Всё будет хорошо. Просто Сэму нужно привыкнуть.
Я произношу эти слова очень уверенно, хотя в глубине души сомневаюсь, что мое обещание сбудется.
Глава 22
– С Новым годом, – говорит Сэм, бочком проскальзывая в заднюю дверь моего дома. Каникулы получились настолько сумбурными, что мне не удалось увидеться с Сэмом после Зимнего фестиваля, проходившего неделю назад.
Он оглядывается, прижимая к груди нечто, скрытое полой куртки.
– Где Лидия? – спрашивает он, проходит мимо меня и выглядывает в коридор, вертит головой вправо-влево.
– Ее нет, я же тебе говорил.
Сэм разыгрывает небольшое представление: заглядывает во все углы, даже наклоняется и ищет под столом. Какое облегчение, кажется, он оттаял.
– Ладно, – говорит Сэм, расстегивает молнию куртки и вытаскивает из-за пазухи упаковку из шести бутылок пива. – Пора смотреть игру. Команда Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе всех порвет. Матч начался десять минут назад.
Снаружи проезжает машина, и Сэм поспешно застегивает молнию куртки, вытянув шею, выглядывает в окно.
