Смотрю на ее губы, наши дыхания перемешиваются.
Весь мир отступает куда-то на второй план, остаемся только мы двое. Сжимаю ее лицо в ладонях, нежно провожу большими пальцами по щекам. Я всё понимаю.
– Мне тоже очень хорошо, – шепчу я, понимая, что это значит.
Я чувствую то же, что и она.
Марли целует меня, и я подхватываю ее на руки, а она обвивает ногами мою талию. Я несу ее по коридору, открываю дверь в подвал, и вскоре последние разделяющие нас остатки одежды летят на пол.
* * *
Несколько часов спустя темноту разрывает скрежет металла о металл и стук тяжелых дождевых капель о крышу моей машины. Резко открываю глаза и вижу огромную дыру в лобовом стекле, сквозь нее на меня льется дождь, так что вся моя одежда промокла, а на соседнем сиденье уже собралась лужа.
Вижу, как хаотично вращается подвешенный к зеркалу заднего вида диско-шар, в нем отражаются красные огни, отчего струи дождя тоже кажутся красными.
Как кровь.
Пытаюсь сдвинуться с места, встать, но я парализован, пригвожден к месту. Кричу:
– Помогите!
Но из горла вырывается только хрип.
Хватаюсь за ремень безопасности, и тут мое внимание привлекает звонок – это звонит телефон на центральной консоли: мобильный вибрирует, сдвигается с места, подползает ко мне. Мое сердце останавливается, когда я вижу имя на экране.
ЗВОНИТ КИМБЕРЛИ.
Открываю глаза, дико оглядываюсь по сторонам. Я у себя в комнате, в постели.
Понимаю, что мне просто приснился кошмар, но дыхание всё равно вырывается из груди неровными всхлипами. Пытаюсь успокоиться, слушаю, как свистит за окном ветер. Какой низкий, жуткий свист, да еще и трава во дворе шуршит – идеальное музыкальное сопровождение для фильма ужасов. Опять моя ушибленная голова меня подводит. Впрочем, на этот раз я знаю, что это был просто сон.
Марли прижимается к моей спине, согревая и успокаивая. Остатки паники покидают меня, я вздыхаю с облегчением.
Марли придвигается ближе ко мне, ее тепло действует на меня умиротворяюще. Поворачиваюсь на другой бок, чтобы прижать ее к груди, и мои легкие словно сковывает льдом.
Рядом со мной лежит Кимберли. Вместо носа у нее кровавая дыра, ее дыхание щекочет мне лицо.
Оно теплое. Я подскакиваю и отшатываюсь, но Кимберли крепко меня держит, не давая сбежать.
– Не делай этого. Не покидай меня, – настойчиво говорит она.
– Нет! – пронзительно кричу я, резко садясь. Пытаюсь вздохнуть, ловлю ртом воздух. Чувствую, как Ким шевелится рядом со мной. Отпихиваю ее.
– Кайл. Эй, что случилось? – спрашивает она.
Я чувствую ее запах.
Это не Кимберли.
– Всё хорошо, – шепчет она.
Это не Кимберли.
Цветки апельсина и жасмин. Марли. Открываю глаза и смотрю на ее лицо, разглядываю знакомые веснушки, мягко очерченный подбородок, нежные губы.
– Это просто сон, – говорит она, прижимая ладонь к моей груди, прямо напротив заходящегося сердца. – Я здесь. Я рядом.
Притягиваю ее к себе, и все кошмары исчезают, образы искореженной машины и кровавого дождя окончательно рассеиваются, уплывают прочь – остается только настоящее.
Глава 21
Дни пролетают быстро. Я работаю в газете, а свободное время провожу с Марли. Декабрь подкрадывается неожиданно. Вскоре Мейн-стрит полностью преображается, становясь воплощением зимней сказки.
И каждый день Марли всё больше выбирается из своей раковины.
Выглядываю на улицу: за окном падает снег, тротуары заполнены народом – Зимний фестиваль в полном разгаре.
Между уличными фонарями натянуты гирлянды, перевязанные лентами, на углу улицы хор поет гимны; в воздухе витает такой сильный аромат хвои и корицы, что затмевает даже воспоминания о запахе дезодоранта, которым Сэм пользовался в девятом классе.
Перед витриной магазина игрушек собралась толпа детей: от их дыхания запотело стекло витрины, они смотрят, как игрушечный поезд ездит кругами по миниатюрному ландшафту.
– Неужели в наше время дети еще играют в поезда? – спрашиваю я Марли. Ее щеки и нос покраснели, на шее повязан толстый желтый шарф. – Что, правда?
– Думаю, да. – Марли берет меня под руку, полной грудью вдыхает воздух, пропитанный запахами хвои и корицы, и ее губы растягиваются в улыбке. – Не думала, что мне понравится. Каждый год мама пыталась уговорить меня пойти с ней, но с тех пор как Лора…
Целую ее в макушку.
– Спасибо, что пошла со мной.
Я почти исчерпал свое красноречие, убеждая Марли составить мне компанию, но вчера она наконец согласилась – возможно, наши походы в кино и в кафе, расположенное рядом с редакцией «Таймс», помогли ей немного расслабиться.
Марли смотрит на группу подростков, покупающих жареные каштаны, ее рука нащупывает розовый сапфир, спрятанный под шарфом, взгляд у нее становится отсутствующим.
Лора.
То и дело на лицо Марли набегает темное облако – над ней по-прежнему довлеет чувство вины.
Легонько сжимаю ее плечо и тут замечаю сине-зеленый киоск – каждый год, во время Зимнего фестиваля, футбольная команда моей школы собирает деньги. Наблюдаю, как какой-то парень с каштановыми волосами, одетый в форменную школьную куртку, берет один из мячей и забрасывает в подвешенный обруч, после чего вручает своей светловолосой девушке приз – мягкую игрушку.
У меня в мозгу мгновенно появляется мысль: «Кимберли». Она обожала этот фестиваль, хотя отзывалась о нем исключительно насмешливо.
Наверное, мы с Марли еще только на пути к выздоровлению, и всё же, по-моему, за последний месяц мы прошли приличный путь, с каждым новым днем чувство вины уменьшается.
Я хочу сказать, Марли ведь здесь, на многолюдном Зимнем фестивале. Это… уже огромное достижение.
– Эй, – говорю я, хватаю Марли за руку и тащу к киоску, разгоняя нависшее над нами мрачное облако. – Тебе что-нибудь нравится?
Мы рассматриваем призы. Медведь, держащий в лапах полосатую конфету. Красноносый олень. Марли берет меня за руку и указывает на желтую утку, наряженную в красную шубу и шапку, как у Санта-Клауса. Ну как тут устоять? Достаю из бумажника доллар и меняю его на мяч.
Делаю глубокий вдох, пристально гляжу на обруч. Когда мы с Сэмом первый год учились в старшей школе, нас приставили к этому киоску во время бурана. За первый час дежурства мы до смерти заскучали и замерзли, так что большую часть времени развлекались, бросая мячи в кольцо. Мы проделали это раз сто.
Я попаду.
Бросаю мяч, целясь в обруч, и промахиваюсь.
Достаю еще доллар и пробую снова, но второй бросок выходит еще хуже первого.
