Хорошо, что она прекрасно работала под давлением. А мужчину,
за которым Джейн сюда пришла, она знала его как свои пять пальцев.
Мэнни примет вызов. Несмотря на то, что дело будет абсолютно
непонятным для него по многим параметрам, и он озвереет от ярости, узнав, что
она все еще «жива», Мэнни не сможет отвернуться от пациента, нуждающегося в
помощи. Он не способен на такое.
На десятом этаже он проплыла сквозь очередную огнестойкую
дверь и вошла в административное управление отделением хирургии. Место было
обставлено как юридическая контора, темная, унылая и богато декорированная.
Логично. Хирургия – основной источник доходов для любой клинической больницы, и
большие деньги всегда тратились на новичков и содержание, а также на вычурно красивые
оранжерейные цветы, которые люди выращивали ради выгоды.
Среди всех ножей Святого Франциска, Мэнни Манелло стоял на
самой вершине, он был главой не просто узкой специализации, каковой была Джейн,
он заправлял всем и вся. И значит, он был кинозвездой, инструктором по
стройподготовке и президентом США, завернутыми в сукиного сына ростом в шесть
футов шесть дюймов. У него был адский характер, поразительный интеллект и
фитиль миллиметром длиной.
В хорошие дни.
И парень был настоящим самородком.
Насущным хлебом ему служили выдающиеся профессиональные
спортсмены, он вылечил много коленных чашечек, бедер и плеч, которые при других
обстоятельствах стали бы причиной прекращения карьеры для футболистов,
бейсболистов и хоккеистов. Он также имел опыт с повреждениями позвоночника, и
хотя неплохо бы иметь нейрохирурга на подхвате, учитывая показания сканов Пэйн,
проблема была все же ортопедического характера: если был поврежден спинной
мозг, то даже толпа нейрохирургов не поможет Пэйн. Медицинская наука не зашла
так далеко.
Завернув за угол стола рецепции, Джейн была вынуждена
остановиться. Слева располагался ее старый офис, место, в котором она провела
много часов, заполняя бумаги и консультируясь с Мэнни и остальной частью команды.
Именная табличка на двери гласила «ДОКТОР ТОМАС ГОЛДБЕРГ, ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛЕНИЕМ
ТРАВМАТОЛОГИИ».
Голдберг был отличным выбором.
И все же, по какой-то причине, было больно видеть новую
табличку.
Ну да ладно. Будто она ожидала, что Манелло сделает из ее
стола и офиса монумент в ее память?
Жизнь продолжалась. Ее. Его. Больницы.
Пнув себя под зад, Джейн зашагала по устланному ковром
коридору, нервно теребя свой белый халат, ручку в кармане и телефон,
пользоваться которыми еще не было причин. Не было времени и для объяснений о ее
воскрешении из мертвых и для умасливания Мэнни. Также Джейн не поможет ему
разобраться с путаницей в голове, которую вызовет своим приходом. Никаких
вариантов, она просто должна каким-то образом уговорить его пойти с ней.
Оказавшись перед закрытой дверью, Джейн собралась с духом и
затем прошла прямо сквозь…
Мэнни не было за рабочим столом. Равно как и столом
переговоров.
Она быстро заглянула в его личную уборную… и там пусто, не
было ни влаги на стеклянных дверях, ни мокрых полотенец у раковины.
Вернувшись в кабинет, она сделала глубокий вдох… и едва
ощутимый запах его лосьона после бритья заставил Джейн сглотнуть ком в горле.
Господи, она скучала по нему.
Покачав головой, она обошла стол и окинула взглядом стопки
бумаг. Карточки пациентов, стопки напоминаний, касающихся отделения, доклады из
Аттестации медицинских учреждений и Комиссии по качеству. Часы показывали всего
пять вечера, и она ожидала, что найдет его здесь: факультативные процедуры не
проводились на выходных, поэтому, только если Мэнни не на вызове или работает
над какой-нибудь травмой, он должен был сидеть за горой этих бумаг.
Мэнни был трудоголиком, двадцать четыре часа, семь дней в
неделю.
На выходе из кабинета Джейн проверила стол его помощника.
Она не нашла там никаких зацепок, учитывая, что он вел расписание встреч на компьютере.
Дальнейшими пунктами проверки станут операционные. В Святом
Франциске было несколько обособленных уровней с операционными комнатами,
разделенных по узкой специализации, и Джейн направилась на тот участок, в котором
обычно работал Мэнни. Посмотрев сквозь двойные двери из стекла, она увидела
операцию на мышцах плечевого сустава и ужасный открытый перелом. И хотя хирурги
были в масках и медицинских шапочках, Джейн с уверенностью могла сказать, что
Мэнни среди них не было. Его плечи были достаточно широки, чтобы до треска
растянуть даже самый большой размер медицинской формы, и, к тому же,
доносящаяся музыка была неверной в обоих случаях. Моцарт? Вот уж вряд ли.
Попса? Только через его труп.
Мэнни слушал психоделический рок и хэви-метал. Причем такой,
что медсестры годами бы не вытаскивали беруши, не будь это против правил.
Черт возьми… где он, блин, пропадал? На это время года не намечалось
никаких конференций, а вне больницы у него не было жизни. Другой возможный вариант
– он был в Коммодоре, либо вырубился от усталости на диване, либо
занимался в тренажерном зале.
Покинув кабинет, Джейн достала мобильный и набрала
справочную систему больницы.
– Да, здравствуйте, – сказала она, когда на звонок ответили.
– Я бы хотела связаться с доктором Мануэлем Манелло. – Мое имя? – Черт. – Эм…
Ханна. Ханна Уит. Номер моего телефона…
Повесив трубку, Джейн понятия не имела, что скажет, если
Мэнни перезвонит. Но ей хорошо удавалась импровизация… и Джейн молилась, чтобы
в этот раз ее главный талант помог попасть в яблочко. Дело в том, что как
только солнце зайдет за горизонт, один из Братьев выйдет наружу и покопается в
мозгах Мэнни, чтобы упростить сам процесс заманивания его на территорию Братства.
Только не Вишес. Кто-нибудь другой. Кто угодно.
Инстинкты подсказывали ей держать эту парочку как можно
дальше друг от друга. У них и так на повестке дня оказание экстренной помощи.
Последнее, в чем она нуждалась, так это отправить бывшего босса на вытяжку,
потому что ее муж вспылит из ревности и решит сам заняться спинными травмами:
прямо перед ее смертью, Мэнни интересовался ею более, чем как коллегой. Так
что, только если Мэнни не женился на одной из тех Барби, с которыми
периодически встречался, вероятно, он до сих пор был холост… и, исходя из
правила «от разлуки любовь горячей», его чувства могли лишь усилиться.
Но, с другой стороны, более вероятно, что он пошлет ее на
все четыре стороны за ложь относительно ее смерти.
Хорошо, что он не запомнит ничего из этого.
Она же, со своей стороны, боялась, что никогда не забудет
следующие двадцать четыре часа.
***
Лошадиная больница в Трикаунти была произведением
искусства по всем пунктам. Расположена в пятнадцати минутах езды от Акведука, в
ней было все, начиная от операционных палат стационарного лечения и заканчивая
гидротерапевтическими бассейнами и продвинутой аппаратурой для диагностики.
Работали здесь специалисты, которые видели в лошадях нечто большее, чем доходы
и расходы на четырех копытах.
