Но как только Пэйн нашла приют у этой мысли, очень
маленькая, тихая часть ее разума сказала ей, что возводимая ею когнитивная
крыша не выдержит предстоящей бури: двигая руками, хотя она и не могла их видеть,
она чувствовала холодное, мягкое покрывало и гладкий стол, на котором лежала.
Но когда Пэйн приказала почувствовать то же самое своим ступням… казалось,
будто она находилась в спокойных, чуть теплых водах Другой Стороны, словно попала
в кокон невидимого объятия, не чувствуя абсолютно ничего.
Где же этот целитель?
Время… утекало сквозь пальцы.
Когда ожидание из нестерпимого стало откровенно мучительным,
стало трудно определить, чувствовала ли Пэйн удушье из-за состояния, в котором
находилась, или от царившей в комнате тишины. Воистину, она и ее брат погрузились
в спокойствиие… но по диаметрально противоположным причинам: ей некуда деваться.
Он же находился на грани взрыва.
Отчаянно нуждаясь в каком-то стимуле, в чем-нибудь… в чем
угодно, Пэйн прошептала:
– Расскажи об этом целителе?
Прохлада и запах темных специй, который проник в ее нос,
подсказал, что это был мужчина. Должен быть.
– Он лучший, – пробормотал Вишес. – Джейн всегда отзывалась
о нем, как о боге.
Едва ли его слова предполагали комплимент, но, воистину,
вампиры не любили посторонних в обществе своих женщин.
«Кем был этот целитель из их расы?» – задумалась Пэйн. В
чашах она видела лишь одного целителя – Хэйверса. И естественно, не было
никаких оснований, чтобы обращаться к нему.
Вероятно, был кто-то другой, не виденный ею ранее. В конце
концов, она провела не так много времени, следя за этим миром, и, по словам ее
близнеца, прошло много, очень много лет с момента ее заключения и до освобождения…
Внезапно нахлынувшей волной, истощение оборвало все
мысленные процессы, просачиваясь в самый мозг, придавливая Пэйн с еще большей
силой к металлическому столу.
Однако, опустив веки, она смогла стерпеть темноту лишь
мгновение, прежде чем глаза распахнулись от паники. Пока мать держала ее в
состоянии коматоза, Пэйн слишком ясно осознавала пустоту и безграничность
окружающей среды, а также мучительное течение времени. Паралич, в котором она
пребывала сейчас, во многом напоминал то, от чего она страдала веками.
Вот в чем заключалась причина ее просьбы к Вишесу. Она не
могла прийти на эту сторону только затем, чтобы вновь обрести то, от чего так
отчаянно пыталась спастись.
Слезы затуманили ее зрение, источник белого света над головой
дрогнул.
Как же она хотела, чтобы брат держал ее за руку.
– Пожалуйста, не плачь, – сказал Вишес. – Не… плачь.
По правде говоря, Пэйн удивилась, что он вообще заметил ее
слезы.
– Воистину, ты прав. Слезы ничем не помогут.
Призывая решимость, Пэйн заставила себя быть сильной,
понимая, что будет трудно. Хотя ее знания врачебного искусства были
ограниченными, простая логика подсказывала, чему она противостояла: будучи из
чрезвычайно сильной кровной линии, ее тело начало излечивать себя в ту же
секунду, как оно получило травму при спарринге со Слепым Королем. Но проблема
была в том, что регенерирующие процессы, которые по обыкновению, должны были
спасти ее жизнь, лишь ухудшали ее состояние… цементируя его на данном уровне.
Спина, сломанная и излечивающаяся без посторонней помощи,
едва ли достигнет нужного результата, и паралич ног лишь подтверждал этот факт.
– Почему ты внимательно разглядываешь свою руку? – спросила
она, не отрывая глаз от источника света.
Последовал момент молчания.
– Почему ты решила, что я смотрю на нее?
Пэйн вздохнула.
– Потому что я знаю тебя, брат мой. Я знаю все о тебе.
Когда он не сказал ничего более, тишина несла столько же теплоты
общения, как состав присяжных Старого Света.
Чему она положила начало?
И куда в итоге это приведет их всех?
Глава 3
Порой, чтобы узнать, как далеко ты зашел, нужно вернуться в
точку отправления своего пути.
Когда доктор Джейн Уиткоум вошла в комплекс больницы Святого
Франциска, она попала в свою прежнюю жизнь. В каком-то смысле, путешествие было
коротким… минул всего год, тогда она работала здесь главой травматологического
отделения, жила в квартире, наполненной вещами ее родителей, проводила
двенадцать часов в сутки, бегая между операционными и неотложкой.
Теперь уже нет.
Произошедшие с ней изменения стали вполне очевидными еще при
входе в здание хирургии. Нет смысла трогать крутящиеся двери. Или те, что вели
в приемную.
Джейн прошла сквозь стекло и миновала контроль на входе,
оставшийся для них незамеченной.
Таковы все призраки.
С момента трансформации Джейн могла заходить в любые
помещения, а окружающие даже не подозревали о ее присутствии. Но также она
могла принимать телесную форму, по своей воле приобретая материальность. В
одном виде она была полностью эфирной; в другом – таким же человеком, как
и прежде, могла есть, любить, жить.
Это было мощное преимущество в ее работе в качестве личного
хирурга Братства.
Например, прямо сейчас. Как еще, черт возьми, она могла
проникнуть в человеческий мир, наделав минимум шума?
Вышагивая в спешке по светло-коричневому полу приемной, она
прошла мимо мраморной стены, на которой были вырезаны имена благотворителей,
пробираясь сквозь толпу людей. Она встречала среди них столько знакомых лиц,
начиная от администратора персонала, заканчивая докторами и медсестрами, с которыми
она работала годами. Даже расстроенные пациенты со своими семьями были
незнакомцами и одновременно ее близкими друзьями… на каком-то уровне, маски
горя и беспокойства оставались теми же, вне зависимости от черт лица.
Направившись к черной лестнице, она начала охоту на своего
бывшего босса. И, Господи, ей почти хотелось смеяться. За все годы их
совместной работы она приходила к Манелло с разнообразными ситуациями в духе
«О-боже-мой», но эта превзойдет любую автокатастрофу с участием десятков машин,
крушение самолета или падение здания.
Комбинация всего вышеперечисленного.
Миновав металлическую дверь запасного выхода, Джейн без
усилий поднималась по запасной лестнице, ее ноги не касались ступенек, а парили
над ними.
Это должно сработать. Она должна уговорить Мэнни пойти с ней
и позаботиться о травме спинного мозга. И точка. Не было других вариантов,
никаких дополнительных обстоятельств, правых и левых поворотов с этой дорожки.
Это был бросок через все поле, на последней минуте матча… Джейн лишь надеялась,
что принимающий в зоне защиты поймает гребаный мяч.
