За окном автомобиля в лунном свете возвышались пушистые
сосны и расцветающие дубы; по мере того, как они отдалялись к северу от города
и мостов-близнецов в его центре, лес, огибавший Колдвелл, становился более
густым.
– Ты умерла где-то здесь, – заявил он. – Или, раз уж на то
пошло, сфальсифицировала свою смерть.
Байкер нашел ее «Ауди» среди деревьев на участке дороги
неподалеку отсюда, автомобиль улетел в кювет. Но тела не обнаружили – и, как
оказалось, не из-за возгорания.
Джейн прокашлялась:
– Похоже, все, что я могу сказать, так это «прости». И это
хреново.
– Мне сейчас тоже не фонтан.
Тишина. Затянувшаяся тишина. И он не собирался ее нарушать,
учитывая, что «прости» – это все, чем его удостоили.
– Мне жаль, что я не могла тебе рассказать, – вдруг сказала
она. – Оставить тебя было сложнее всего.
– Ты ведь не бросила свою работу. Потому что все еще
работаешь хирургом.
– Да, так и есть.
– Твой муж, какой он?
Теперь она вздрогнула.
– Ты с ним встретишься.
Счастье-то. Какое.
Притормозив, она свернула направо... на грунтовую дорогу?
Какого черта?
– К твоему сведению, – заворчал он, – эта машина
предназначена для того, чтобы по трекам гонять, а не по лесу разъезжать.
– Другого пути туда нет.
«Куда?» – подумал он.
– Будешь должна мне за это.
– Ты единственный, кто может ее спасти.
Мэнни сверкнул глазами:
– Ты не говорила, что это «она».
– А это важно?
– Учитывая, как много из происходящего я не понимаю, важно
все.
Через каких-то десять ярдов
они проехали по первой из бесчисленных луж глубиной, блин, с озеро, и, когда
вокруг Порше во все стороны разлетелись брызги, он, почувствовав, как что-то
скребет о нежное дно автомобиля, стиснул зубы:
– И плевать на пациента. Я хочу компенсации за то, что ты
творишь с подвеской моей крошки.
Джейн усмехнулась, и почему-то у него в груди защемило. Но
из того, чтобы уделять внимание эмоциональной чепухе, ничего хорошего бы не
вышло. Они никогда не были вместе… да, он испытывал к ней симпатию. Немалую
такую симпатию. Еще был поцелуй. Вот и все, впрочем.
А теперь она Чья-то Миссис.
А также восставшая из мертвых, черт возьми.
Боже, что у него за жизнь? С другой стороны, может, это сон…
такая мысль придала бодрости, потому что в этом случае Глори могла не упасть.
– Ты не сказала, что это за ранение, – произнес он.
– Перелом позвоночника. Между позвонками Т6 и Т7. Потеря
чувствительности ниже пояса.
– Черт, Джейн... это серьезно.
– Теперь ты знаешь, почему без тебя мне не обойтись.
Примерно через пять минут они подъехали к воротам,
воздвигнутым, казалось, во времена Пунических войн.
Те перекосились, прямо как в «Алисе в стране чудес», цепи проржавели донельзя и
местами были сломаны, а забор представлял собой не больше, чем шесть футов
колючей проволоки для рогатого скота, видавшей лучшие дни.
И все же они без труда открылись. Проезжая их, он заметил
одну из видеокамер.
В то время как они черепашьими темпами продвигались вперед,
непонятно откуда появился странный туман, застилая собой все вокруг, из-за чего
видно было только то, что находилось в пределах двенадцати дюймов
от машины. Боже, они как
будто оказались в одном из эпизодов «Скуби Ду».
Вторые ворота оказались в чуть лучшем состоянии, а следующие
за ними еще новее, также как и те, что после них.
Последние ворота блестели и всем своим видом напоминали
«Алькатрас»: эта хреновина
возвышалась над землей на высоту 25 футов,
и на ней было предупреждение «Осторожно, высокое напряжение». А ограда? Махину
возвели не для того, чтобы рогатый скот сдерживать, скорее, велоцирапторов, и Мэнни стало
интересно, что находится по ту сторону этой прочной ограды из горизонтальных
брусков на двенадцать и двадцать-четыре дюйма.
Мэнни обернулся, когда они проехали мимо нее и начали
спускаться в туннель, на котором из-за его прочности и освещения спокойно мог
быть знак «Голландия» или «Линкольн». Чем дальше они ехали, тем больше он
задумывался над тем вопросом, мучившим его с тех самых пор, как он увидел
Джейн: зачем ей понадобилось подделывать свою смерть? Зачем переворачивать с
ног наголову его жизнь и жизни других людей, с которыми она работала в Святом
Франциске? Она никогда не была жестокой, никогда не лгала, у нее не было
финансовых проблем, ей не от чего было бежать.
Теперь он все понимал, даже если сама она не сказала ни
слова.
Правительство США.
Подобного рода установки, такая система безопасности… на
окраине довольно-таки большого, но не огромного города, как Нью-Йорк,
Лос-Анджелес или Чикаго? По-любому правительство. Кто еще может себе такое
позволить?
И кто такая эта пациентка?
Туннель закончился обычной парковкой со столбиками и желтой
разметкой, и, тем не менее, на всем этом огромном пространстве стояли только
парочка непонятных фургонов с тонированными окнами да маленький автобус тоже с
затемненными стеклами.
Она даже не успела припарковать его Порше, как распахнулась
стальная дверь и…
Один взгляд на выходящего оттуда огромного парня, и голова
Мэнни взорвалась, боль стала настолько невыносимой, что он обмяк на сиденье, руки
упали по бокам, а лицо подергивалось от этой пытки.
Джейн ему что-то сказала. Открылась дверь с ее стороны.
Потом с его.
В воздухе, ударившем ему в лицо, пахло чем-то сухим и
непонятным, типа земли… но тут было что-то еще. Одеколон. Древесный аромат, одновременно
дорогой и приятный, но он также вызывал в нем непреодолимую потребность
убраться подальше.
Мэнни с великим трудом открыл глаза. Зрение ни черта не
работало, но удивительно, на что оказываешься способным, если прижмет, и, когда
лицо перед ним стало различимым, он понял, что смотрит на ублюдка с козлиной
бородкой, который…
Новая волна боли, глаза закатились, и его чуть не вырвало.
– Ты должен освободить воспоминания, – услышал он Джейн.
Там был какой-то разговор, голос бывшей коллеги смешался с
низкими нотами того парня с татуировками на виске.
– Это его убивает…
– Слишком большой риск…
– Да как он будет оперировать в таком состоянии?
Тишина. И вдруг боль ушла, будто опустился занавес, и разум
наполнили воспоминания.
