– Выберут, – сказал Громбов и повесил трубку. Через минуту перезвонил: – Ты только не пей.
И снова повесил.
Я пожал плечами. Не пить так не пить. Не очень понятно, почему, но можно и не пить.
Наутро я надел свитер. Посмотрел в зеркало. Не очень. Надел пиджак. Еще хуже, это и без зеркала видно.
Я остановился на синей вельветовой рубахе, в которой, правда, смахивал не столько на интербригадовца, сколько на главаря испанских фалангистов Хосе Антонио Примо де Ривера. Да и ладно, его, в конце концов, расстреляли еще до формирования интербригад.
Потом я почистил ботинки губкой для мытья посуды и пошел на выборы.
У входа мне встретился Пожрацкий. Я напомнил о долге.
– Денег нет, – гордо заявил Гаврила. – И не предвидится.
– Отдавать долги – дело чести.
– «Досадно мне, что слово честь забыто», – пропел Пожрацкий из Высоцкого, задумался на секунду и дохрипел куплет до конца: – «Поэтому я хрен чего отдам».
В холле за столиками сидели аккуратные барышни, отмечавшие прибывших делегатов и выдававшие им удостоверения, бейджики, а также ручку и блокнот с эмблемой Интербригады.
Ручка меня совсем доконала. Я же совсем ничего не делал. Палец о палец не ударил. Откуда все это? Ручки? Блокноты?
В углу стоял Громбов и разговаривал по мобильнику. Теперь ясно. Фигура волшебника в голубом вертолете прояснилась. Хотя не прояснилось самое главное – кому и зачем нужна эта Интербригада? Не Жженому же, в конце концов.
Банановская гвардия смотрела исподлобья, а знакомые старались побыстрее прошмыгнуть мимо. Что-то тут не так. Ведь мы договорились с Перкином: они меня слегка поругают, а потом прокатят на голосовании.
Перкин закажет новую визитку, впечатав очередной руководящий пост, а я отправлюсь вдыхать вольный воздух родного города. И я тут решительно не при делах. Так и объясню Жженому – старался, да ничего не вышло. Демократия – штука тонкая.
Оно, конечно, не больно я и старался, но это уже проблемы Громбова. Он отвечал за организацию, от меня ничего не требовалось. Ему надо было людей нагонять, а не ручками-блокнотами пробавляться. С меня взятки гладки.
Перекурив, я попытался устроиться на задних рядах, но барышня с толстой русой косой взяла меня за руку и отвела в президиум, где уже восседали Перкин, Громбов и почему-то Пожрацкий.
– Пора начинать, – шепнул Громбов. – Скажи какую-нибудь речь.
Речь? Об этом я как-то не подумал. Пришлось выдавать экспромт, на что я, прямо скажем, не мастер.
Нет, если бы надо было кого-нибудь обругать – это пожалуйста. Это сколько угодно. Но я кожей чувствовал, что моменту приличествует пафос. А пафоса внутри меня не было. Снаружи тоже как-то не наблюдалось.
– Про что говорить? – спросил я Громбова.
– Расскажи про Испанию. Ты мне в кабаке довольно интересно излагал.
Громбова абсолютно не интересовало, что я буду говорить и как меня будут слушать. Его безучастное лицо вселяло в мой мозг уверенность, но одновременно вызывало в душе беспокойство.
У перкинцев задуман план, у Громбова – тоже. Один я – будто с Луны свалился. Свадебный генерал, который не потрудился даже разузнать, на свадьбу его позвали или на похороны.
– История интербригад, – начал я, – это героическая страница в истории интернационализма. Может быть, самая героическая. Со всего мира стекались бойцы, чтобы дать отпор полчищам генерала Франко, поддержанным германским и итальянским фашизмом. Или – фашизмами? Как правильно сказать?
Я взял паузу, пытаясь выжать из глубин подсознания еще хоть каплю патетики. Увы, глубины иссохли, как пустыня Кызылкум.
– Короче говоря, бойцы стекались… стекались… и стеклись в город Альбасете, где располагался тренировочный лагерь. Руководить интербригадами Коминтерн поручил французскому коммунисту Андре Марти. Легендарная, скажу вам, личность. Интернационалист, конечно, но сволочь, какой свет не видывал. Расстреливал налево и направо. Знаете, какое прозвище он получил в Испании? Мясник Альбасете. Его пришлось отозвать, уж больно много своих в расход переводил. Даже Сталин решил, что перебор. Головокружение, мол, от успехов. Такой вот руководитель был у интербригад. Про него у Хемингуэя написано. В книжке «По ком звонит колокол». Ее, кстати, поэтому в Советском Союзе и не печатали, что старина Хэм больно ловко Марти припечатал. Потом, к счастью, его выперли из компартии. Марти, естественно, выперли, а не Хемингуэя. Хемингуэй ни в какой компартии и не состоял.
– Очень интересная история, – сказал Перкин. – Может, вы нам про каких других интернационалистов расскажете? Более, так сказать, достойных для подражания.
– Не надо, – говорю, – Владлен Макарович, иронизировать. Знание истории еще никому не мешало. История, как известно, не что иное, как политика, обращенная в прошлое. Были в истории интернационализма и более яркие страницы. Возьмем, к примеру, командира первой интербригады генерала Клебера. При чем тут Клебер, если Клебер был французским генералом, спросите вы?
– Никто у вас ничего не спрашивает, – вставил вконец оборзевший Перкин.
Я сделал вид, будто не заметил злобного выпада.
– Генерал Клебер – это псевдоним венгерского коммуниста Лазаря Штерна. Прекрасный был командир: под Мадридом полбригады угробил, но Мадрид отстоял. И прозвище у него было Спаситель Мадрида. Не какой-нибудь Мадридский Мясник, а Спаситель. Правда, его вскорости отозвали в Москву, где и впаяли пятнашку за шпионаж и контрреволюцию. Умер он в 54-м в Озерлаге. Представляете, на дворе 54 год, Сталина уже нет, а Спаситель Мадрида в Озерлаге коньки отбрасывает.
– Не менее поучительная история, – сказал Перкин. Ну не скотина ли?
– Такая вот, товарищи, героическая история интербригад, в честь которых мы и создаем сегодня свою маленькую Интербригаду.
Зачем я сказал «маленькую»? Сегодня явно не мой день. Пора закругляться. К счастью, на память пришел датский король Кристиан X. Когда гитлеровцы захватили Данию и приказали всем датским евреям носить шестиконечные звезды, король вышел на улицу, и на рукаве у него красовалась шестиконечная звезда. Приказ пришлось отменить.
Мужественный датский король всегда вызывал у меня восхищение. Сидит себе во дворце семидесятилетний старичок. Скорее пленник, чем король. Он и до оккупации-то не много чего решал, а тут уж совсем декорация.
Кругом эсэсовцы со змеиными свастиками, зашуганные датчане, а из дворца выходит Кристиан Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбург, адмирал британского, шведского, норвежского и германского флотов, генерал-полковник прусской армии, – с шестиконечной звездой. Попробуйте троньте. И остальных с такими же звездами – попробуйте.
Рассказ вышел вполне уместным и трогательным. Могу же, если постараться. Если не паясничать. Скучно, конечно, если не паясничать, зато выходит неплохо. И все же конец я смазал.
