Когда вернулся Марат, разговор быстро сошел к пустякам. Перкин рассказал, как в банановский офис вломились борцы с экстремизмом, хотели изъять из компьютеров жесткие диски, но увидели порнуху и увлеклись. Марат поведал, как воевал в Боснии, но тут же был уличен во лжи и отправлен за дополнительной порцией напитков.
Перкин предложил выпить за дружбу.
Мы выпили, и я рассказал историю.
Один юноша познакомился с дамой. Завел роман. Познакомил со своими друзьями. Дама ушла к одному из друзей.
– Ничего, – сказал юноше друг. – Пройдет время – спасибо скажешь.
Действительно, прошло время, и юноша познакомился с еще одной дамой. Лучше прежней. Сказал другу «спасибо» и завел роман. Познакомил с друзьями. Дама ушла к одному из них.
– Ничего, – сказал юноше второй друг. – Пройдет время – спасибо скажешь.
Через некоторое время юноша познакомился с новой дамой. Лучше прежней и гораздо лучше первой. Юноша сказал другу «спасибо». Потом подумал, позвонил первому другу и тоже сказал «спасибо».
Когда тридцать четвертая дама обрела счастье в объятиях тридцать четвертого друга, юноша, поговорив с внуками первого друга, понял, что он больше не юноша. И дам, похоже, больше не будет.
– Ничего, – сказал юноша. – Зато все считают меня вежливым и воспитанным человеком. Не каждому удается дожить до седин, сохранив благородство души. Жаль, что у меня не сто друзей, а всего тридцать четыре.
Мы выпили за благородство.
– Эта история про тебя, – заявил Перкин.
– Ничего подобного, я ее придумал.
– Нет, эта история про тебя, – повторил Перкин.
– Я ее придумал.
– Нет, про тебя.
– Вы пьете? – спросила вошедшая секретарша Людочка.
– Нет, – ответил Перкин.
– А зачем вам рюмки? – спросила секретарша Людочка.
– Потому что мы пьем, – ответил Перкин.
– Но вы же сказали, что не пьете, – обиделась Людочка и ушла.
Мы помолчали пару минут, после чего Перкин заметил, что женщины лишены абстрактной логики и, как следствие, интеллекта. Марат согласился, а я начал спорить.
– Хороший же ты либерал, – говорю, – если проповедуешь сексизм в самых изощренных формах.
– Это объективная реальность, – вздохнул Перкин. – Женщины, как дикари, не могут рассуждать логически. Возьмем простейшую задачу. Четыре предмета: мобильник, телевизор, ноутбук и, предположим, курица. Нужно сказать, какие предметы родственные, а какой лишний. Какой лишний? – спросил Перкин Марата.
Марат задумался.
– Ясно, что лишняя – курица, – поспешил дать ответ Перкин, поскольку длительное молчание Марата грозило погубить эксперимент на корню. – Ни дикарь, ни женщина не смогут вычленить курицу.
– Вычленить курицу?
– Догадаться, что курица лишняя.
– Марат тоже не смог.
– Я смог, – встрял Марат. – Я догадался.
– Вот видишь, – улыбнулся Перкин.
Я не сдавался:
– Дикарь понятия не имеет, что такое ноутбук. Вопрос сформулирован некорректно.
– Ладно, – горячился Перкин, – сформулируем по-другому. Лук, стрела, палка-копалка и курица. Дикарь скажет, что лишняя – палка-копалка. Потому что стрелой из лука можно убить курицу, а палка-копалка для этого не нужна. Дикарь не догадается, что лук, стрела и палка-копалка – это предметы, а курица – животное.
– Курица – животное?
– Ну зверь, хищник, – кричал Перкин. – Какая разница? Важно, что курица – лишняя. А дикарь не догадается. И женщина не догадается.
– Женщина догадается, – настаивал я.
Мы заключили пари и позвали Людочку. На кону стояли тысяча рублей, моя честь и идея гендерного равноправия.
– Слушай меня внимательно, Людочка, – сказал я. – Есть четыре предмета: лук, стрела, палка-копалка и курица. Какой из них лишний?
– Что значит лишний? – спросила Людочка.
– Три предмета родственные, а четвертый лишний.
– А какие предметы?
– Лук, стрела, палка-копалка и курица.
– Вы назвали пять предметов, – сказала Людочка.
– Откуда пять? – Я начал терять терпение.
– Лук, стрела, палка, копалка и курица.
– Палка-копалка – это один предмет.
Людочка засмеялась:
– Прикольно. А как она выглядит?
– Обычная палка, – процедил я сквозь зубы.
– А почему копалка?
– Потому что ей можно копать.
– Ясно, – сказала Людочка. – Лишняя – палка-копалка.
Перкин развел руками: дескать, что и требовалось доказать.
– Почему, Людочка? – взревел я. – Почему палка-копалка лишняя?
– Потому что все предметы из одного слова, а палка-копалка из двух.
– Логично, – сказал Перкин.
– Слишком логично, – подтвердил я. – Вопрос снова сформулирован некорректно.
– Может, ей подойдет первый вариант, с ноутбуком, – предположил Перкин.
– Людочка, ты знаешь, что такое ноутбук?
– Вы меня совсем за дуру считаете? – поджав губки, сказала Людочка.
– Этот вопрос сейчас как раз выясняется экспериментальным путем. Четыре предмета. Все из одного слова: мобильник, телевизор, ноутбук и курица. Какой из них лишний?
– Дайте сообразить, – сказала Людочка и, помолчав с минуту, выпалила: – Телевизор.
Мы молча уставились на Людочку. Она самодовольно улыбалась:
– Курицу можно заснять на мобильник, а потом посмотреть видео на ноутбуке.
– А по телевизору видео нельзя посмотреть?
– Какой дурак будет показывать курицу по телевизору? – резонно заметила Людочка.
– С вас тысяча рублей, сэр, – подытожил Перкин.
– Ты дура, – сказал я Людочке. – Клиническая идиотка. Все бабы – клинические идиотки.
– Владлен Макарович, – закричала Людочка, – как вы можете такое позволять? Этот… Это… – Людочка тыкала в меня дрожащим от гнева пальчиком, – оскорбил не только меня. Он оскорбил всех женщин. Я думала…
Людочка разрыдалась, и мы так и не узнали, что же она думала и думала ли вообще. Продолжать испорченный вечер не имело смысла.
Желая защитить всех абстрактных женщин, я довел до слез одну, но вполне конкретную. Так обычно в жизни и бывает. По крайней мере в моей жизни.
Я попрощался и пошел домой.
VIII
Ближе к ночи позвонил Громбов. Я сказал, что меня, возможно, не выберут командиром Интербригады.
