– Да.
– Тогда слушай дальше. Наташе попался вопрос «Сфрагистика». «Смешное название», – подумала Наташа. «Какой ученый изучал новгородские граффити двенадцатого века?» – спросил Плыщ. Наташа молчала. Какой дурак будет изучать граффити, да еще двенадцатого века? «Смелее, девушка», – сказал профессор. Наташа вздрогнула. Дважды. Слегка от смелее и посильнее от девушки. «Известная фамилия, – подсказал Плыщ. – Как у знаменитого певца». Наташа молчала. Она знала много знаменитых певцов, но не могла определить, какой именно. «Высоцкий, – сказал Плыщ и оскалился. – Неужели не знаете такого ученого?» «Нет, – честно сказала Наташа. – Я не знаю такого певца».
Плыщ был, что называется, фраппирован. Впервые в научной карьере он потребовал, причем не денег, а того, о чем мечтал еще студентом-заочником, но забыл получить в научно-исследовательском запале, поскольку запах рукописей в хранилище древних актов перебил запах женщины.
Короче говоря, Наташа согласилась, а Плыщ оказался… как бы сказать… не на высоте. То есть сам-то Плыщ оказался на высоте, а вот отдельные части тела… Может быть, аура кабинета сказалась, а может, портреты профессоров – участников Великой Отечественной войны. Инвалиды, герои и прочие льготники укоризненно взирали со стены на зарвавшегося профессора. Плыщ сплоховал.
Весь семестр Плыщ ходил сам не свой. Он думал, что Наташа пожалуется начальству, и его заставят писать докладную. Излагая позорные подробности происшествия.
Но Наташа не стала жаловаться. «Со всяким случается», – подумала Наташа.
История осталась без последствий. Наташа вышла замуж за аспиранта и неоднократно рожала ему детей. Понимаешь?
– Нет.
– Потому что, как говорил поэт, береги честь смолоду.
– Зачем?
– Тогда в старости можно расслабиться.
Я сказал, что история, безусловно, поучительная.
– К тебе она не относится. Ты и так без конца расслабляешься. Кстати, завтра мы идем к Норе Крам.
– Кто такая Нора Крам?
– Любовник Астандила Саломоновича Шрухта.
– Кого?
– Шрухта.
– Любовник?
– Да. Нора Крам – мужчина. Его зовут Марк Арон. Нора Крам – псевдоним. Марк Арон наоборот. Как это называется?
– Это называется пидор.
– Нет. Когда слово наоборот – это палиндром или как-то так. Не переживай, мы пойдем вместе. Нора Крам не принимает мужчин наедине.
– Боится не сдержаться?
– Типа того.
Мы пришли к Норе Крам вдвоем. Настя распахнула дверь с табличкой «Информагентство "Лунный свет"». Странное название для информагентства.
На рецепшне вместо секретарши обитал молодой смазливый секретарь.
– Как вас представить? – не поднимая глаз, спросил он.
– Представь меня голой и в ванне, – буркнула Настя.
Молодой человек сделал пометку в блокноте. Мы прошли в кабинет.
Нора Крам вытер платком лысину, прыснул в рот какой-то мятной гадости и поцеловал Настю в губы. Я предусмотрительно протянул руку. Он не пожал.
– Анастасия сообщила, что вы профессионал.
– Смотря в чем.
Нора не улыбнулся:
– В обеспечении информпотоков.
Я кивнул. Увлеченный рассказом о личной жизни Норы, я забыл поинтересоваться, зачем, собственно, мы к нему идем. Впрочем, это неважно. Если Настя говорила идем, мы шли.
– Надеюсь, Анастасия сообщила, что мы продвигаем в информпространстве освежитель воздуха для гороступов.
– Чего?
– Гороступов, молодой человек, го-ро-сту-пов, – по слогам повторил Нора.
Я посмотрел на Настю. Она нахмурилась, опустила глаза и тихо сказала:
– По горам лазить. Вроде луноходов, только круче.
– Вы новичок? – спросил Нора Крам. – Я не имею нужды в новичках. Информсреда не терпит дилетантов.
Я собрался с мыслями:
– Не имел чести иметь информпрецедентов по освежителям. – И добавил на всякий случай: – Проблему гороступов знаю не понаслышке.
Вышло, по-моему, не ахти, но Нора подобрел и пригласил нас за стол. На столе лежали чертеж и журнал «Техника – молодежи» за восемьдесят третий год, откуда, видимо, идея гороступа и была позаимствована. Идея освежителя – вряд ли. В те годы на подобные буржуазные примочки не мог раскатать губу даже прогрессивный молодежный журнал. Я посмотрел на чертеж и сказал, что мне доводилось видеть более современные гороступы.
– Мне тоже, – зачем-то поддакнула Настя.
Нора Крам вдруг засмеялся. Первый раз, но основательно. Его четыре раза сгибало пополам. Пару раз подбрасывало. И один раз развернуло вокруг оси.
– Насмешили, – выдавил Нора Крам и от удовольствия попытался хлопнуть меня по плечу, но сдержался и хлопнул Настю.
Настя плюнула в него жвачкой.
– Ценю чувство юмора, – заявил Нора, – однако же к делу. Перед вами схема информпотоков.
Я посмотрел на чертеж. Он напоминал схему Бородинской баталии.
Нора Крам нес уже совершеннейшую околесицу. Из знакомых слов мне встретились резистентная группа, ребрэндинг и когнитивный диссонанс, которым Нора ежеминутно пугал потенциального покупателя. Я с трудом представлял себе потенциального покупателя освежителя воздуха для гороступа, о чем сообщил Норе.
– Наша группа – средний класс плюс. Надеюсь, это понятно?
Разумеется, мне понятно. Обсос из среднего минус задушится купить в гороступ освежитель.
Нора достал коньяк и налил в графин. Графин красивый, а коньяк, по моим ощущениям, средний класс ровно. Нору несло. Он захлебывался благородным напитком и возвышенным красноречием:
– Когда я продвигал антипиар дератизации…
– Кто же вам платил, Нора? Крысы?
– Вот именно – крысы! Знали б вы, молодой человек, что это были за крысы! Что это были за крохи!
В речи Норы послышались подозрительные сатирические интонации. Он изображал одессита, который в кино играет одессита. Мне стало скучно.
Нора не унимался.
– Дурачок, – уже ласково обращался он ко мне, – информационное общество в прошлом. Как остался в прошлом снегоступинг, на смену которому пришел гороступинг. Мы живем в постинформационном обществе. Информация потеряла свою ценность. Ее приходится втюхивать, как втюхивают третий айфон приехавшему на шопинг колхознику.
– Вы когда-нибудь видели колхозника, Нора? – спросил я. – Тем более приехавшего на шопинг за айфонами?
Нора не удостоил меня ответом. Он продолжал тираду:
– В информационном обществе люди готовы были платить за информацию. Через пару лет нам самим придется за нее приплачивать. Нам – менеджерам информпотоков! Схавай, дружочек, мою инфу, и я заплачу тебе десять баксов. Так мы будем унижаться. Так мы будем ползать на брюхе перед информационно зажравшейся чернью. А посему, мой мальчик, главная ценность нынче не информация, а каналы ее продвижения. Фишка, которая позволит пробить твою инфу через груды другого информдерьма.
