Ты рассказал всему колледжу о том, какая я психованная истеричка. Честно говоря, я действительно немного психанула в тот момент. Заявилась к тебе домой, кричала, плакала, рыдала, спрашивала, что же сделала не так, и почему ты так поступил со мной, и «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, забери меня обратно и прости за то, что просто была собой и любила тебя без памяти».
Ты смотрел на меня с холодным презрением и говорил, что я выгляжу жалко и неудивительно, что он влюбился в Иден.
Это не любовь.
У нас была не любовь, Риз.
Вот что я поняла. Вновь сделав те же шаги, прислушавшись к себе, пройдя по своей дороге скорби, признав, что мне нужна помощь.
Это совсем не любовь.
Это насилие.
Насилие.
– Но он никогда не бил меня, – сказала я Джоан, когда она впервые вытащила это ужасное слово из коробки и повесила мне на шею. – Он ни разу не ударил меня, не пытался задушить или как-то угрожать…
Я долго не могла привыкнуть к этому слову, ощутить его своим. Насилие – это когда тебя бьют и держат за горло. Насилие – это когда ты прячешься в углу, боясь нового удара. Насилие – это сломанные ребра, синяк под глазом и попытки притвориться, что ты сама упала с лестницы. У нас с тобой такого не было, правда, Риз?
Джоан лишь улыбнулась и достала пачку салфеток, а затем объяснила мне пару непростых вещей.
Насилие бывает не только физическим, но и психологическим. Насилие – это когда ты вынуждена ходить на цыпочках вокруг человека, которого должна любить. Насилие – это лишить тебя друзей, даже если это кажется твоей собственной идеей. Насилие – это чувствовать, что сходишь с ума.
Насилие – это громкие слова и обещания любви, которые ничем не подкреплены. Насилие – это секс, во время которого тебе некомфортно. Еще это называется изнасилованием – вот новое слово, к которому мне тоже потребовалось привыкнуть. Насилие – это намеренное унижение. Когда во всем виновата ты, а не он.
– Это то же самое, как если бы он тебя ударил, – объяснила Джоан, доставая еще одну салфетку. – Травма есть травма. Твои тело и мозг не различают психологическое и физическое насилие. Они реагируют на атаку. Атаку, которой ты не заслужила, Амели. Никто этого не заслуживает.
Спустя месяцы визитов к психологу я поняла и приняла, что ты причинил мне вред. Для этого понадобились долгие часы терапии, сотни миль и море слез.
Ты причинил мне вред.
Это с тобой что-то не так, а не со мной.
Мне просто не повезло, как и любой другой девушке, попавшей в твои сети.
Но я смогла вырваться, сбежать, начать жизнь заново.
День и правда очень жаркий. Асфальт почти плавится, лед мгновенно тает в моем приторно сладком кофе, все вокруг обмахиваются самодельными веерами. На моей залитой солнцем скамейке нет никого. Я чувствую, как обгорел и стал чесаться кончик носа. Надо бы переместиться в тень, но прежде – еще две вещи, которые нужно сделать.
Психолог по имени Сэнди, к которой меня направили, научила меня одному приему. Дистанцироваться от тебя и моих чувств к тебе, от всего, что с тобой связано. Мы делали практику в ее кабинете. Она просила меня расслабиться и повторяла этот прием до тех пор, пока я не переставала трястись и всхлипывать от мыслей о том, что ты со мной сделал.
– Представь, что ты в кинотеатре, – говорила Сэнди. – В зале никого. Здесь темно, тепло и безопасно.
Я закрываю глаза, сидя на скамейке, на той самой платформе, где когда-то плакала. Душный зной отступает, солнце меркнет. Я вижу перед собой пустой экран кинотеатра. В зале темно, и фильм скоро начнется. Лондон где-то очень далеко.
– Теперь представь то время, когда ты чувствовала себя в безопасности, по-настоящему в безопасности, – продолжала Сэнди. – Это и будет началом фильма.
Риз, я закрываю глаза и чувствую, что до встречи с тобой мне было гораздо спокойнее. Так что мой фильм начинается с Шеффилда. Я обнимаю Алфи, вокруг меня – любящие друзья, и я вижу, как облака дыма поднимаются к небу из печных труб. Я чувствую, как меня обволакивает чувство покоя.
– Теперь ты увидишь черно-белое кино – это будет твой негативный опыт. Но прежде чем оно начнется, я хочу, чтобы ты покинула свое тело и переместилась в маленькую комнатку с проектором под самым сводом кинозала, – сказала Сэнди.
Риз, я взлетаю. И вижу две версии себя. Одна Амели улыбается мне с экрана, другая сидит в зале и ждет, когда начнется следующий фильм.
– Теперь самое сложное. Фильм начинается. Следи за собой…
Это очень тяжело, Риз. Легче, чем раньше, но все равно тяжело. Я все еще чувствую желание протянуть руку и вытащить себя из этого фильма, но не могу. Я вижу свой первый день в колледже, как плачу на крыльце от тоски по Алфи…
Вижу себя плачущей на сцене в столовой колледжа, а затем – встречу с тобой, таким очаровательным парнем в шляпе. Я смотрю, как ты провожаешь меня домой и зовешь на чудесные свидания, которые казались мне сказкой. Потом опять плачу на автобусной остановке, когда понимаю, что любовь к тебе разобьет сердце Алфи.
Вижу, как попала под твое обаяние, несмотря на все предупреждающие знаки. Вижу, как ты украл мой первый большой концерт, стал героем дня, и как я воображала, что это очень романтично.
Вижу, как ты стал отдаляться от меня, когда я не смогла соответствовать твоим завышенным ожиданиям. Вижу, как ты унижаешь и игнорируешь меня. Как плачу возле твоего дома. Как теряю друзей, теряю себя и кладу свою жизнь на попытки сделать тебя счастливым за мой счет.
Смотрю, как мы гуляем по Лондону, как я нервничаю и постоянно пытаюсь все исправить. Как ты заставляешь меня стыдиться той истории на мосту и как мои слезы падают в грязную воду Темзы. Вижу, как сажусь на поезд до Шеффилда, и вот тут меня снова накрывает.
На мгновение я теряюсь. Очень хочется вновь вернуться в тот жаркий день, где мне было спокойно. Но я до боли сжимаю кулаки и вижу, как ты появляешься на концерте, как разрывается сердце у Алфи и как я бегу за тобой до станции, моля о прощении.
Потом вижу, что происходит в отеле. Ничего уже нельзя изменить, и этого я никогда тебе не прощу. Вижу, как пыталась забыть об этом, как постоянно проверяла телефон, как старалась соответствовать твоим ожиданиям, но все без толку. Вижу, как ты знакомишь меня с Иден и используешь ее, чтобы еще больше унизить меня. Я снова плачу в кабинете музыки.
Наконец фильм переносит меня в Клэпхем. Я вижу, как страхи становятся реальностью и как я рыдаю в зале ожидания, лишившись всего, что у меня было. Кроме слез – их всегда было в избытке, когда дело касалось тебя.
Потом фильм заканчивается.
Делаю глубокий вдох. Глаза все еще закрыты, но я смахиваю слезы с ресниц.
– Теперь поздравь себя с тем, что ты оказалась достаточно храброй и досмотрела до конца, – говорит Сэнди.
