Мотаю головой.
– Нет, знаешь, это важно! Потому что я пытаюсь понять, почему сошлась с ним, почему причинила тебе боль, почему так запуталась и как пришла ко всему этому… В то время я думала, что просто влюбилась, но… Но… я вижусь иногда с психологом, – шумно сглатываю, – и понемногу рассказываю ей о том, что случилось. Она говорит, что любовь не должна быть такой, как была с ним. Она заставляет меня думать, что на самом деле это были вовсе не отношения. Возможно, что-то хуже…
Алфи все еще пытается контролировать свои эмоции. Я вижу, как его кулаки сжимаются и разжимаются, колени бешено подпрыгивают вверх-вниз, ноги дрожат.
– Хорошо, что тебе есть с кем поговорить об этом, Амми. Честно говоря, я даже не могу выразить, какое облегчение испытываю, услышав это.
Перевожу дыхание.
– Думаю, это помогает. Правда, я чувствую себя все хуже, а не лучше. Но хуже в лучшем смысле, если понимаешь. Я наконец-то начинаю осознавать, что произошло. И, Алфи, – протягиваю руку и беру его холодную ладонь в свою; сжимаю кожу между его пальцами, – …не хочу уклоняться от ответственности за то, какую сильную боль тебе причинила, но начинаю думать, что Риз отчасти виноват, что он почти полностью подчинил меня. Это не были здоровые отношения. Мне казалось, что я попала в водоворот… что ничего не могу сделать, не могу остановить то, что произошло… Я, наверное, все неясно объясняю.
Запоздалая слеза стекает по щеке Алфи.
– Я просто очутилась возле твоего дома, потому что внезапно поняла: это затронуло не только меня, но и тебя тоже. И подумала, что тебе тоже нужно об этом знать, чтобы понять меня…
Алфи смотрит на меня впервые с начала этого разговора. Прямо в глаза.
– Расскажи мне все, Амми, – шепчет он. – Я хочу понять.
* * *
Мы сидим неподвижно, и только слезы продолжают течь. Я начинаю с самого начала. С того дня, когда не отправила ему сообщение о том, что люблю его. Пропускаю те моменты, которые, знаю, причинят ему боль, и останавливаюсь, когда добираюсь до той ночи. Потому что еще не готова говорить о ней, а предположения Алфи достаточно близки к истине. Чувствую, как его тело расслабляется, когда заполняю пробелы или заменяю его собственные мрачные домыслы правдой.
– Я просто предположил, что ты никогда и не думала обо мне, – говорит он сквозь слезы. – Что разрыв ничего для тебя не значит.
– Алфи, я думала о тебе каждый чертов день.
В ответ на это из его горла непроизвольно вырывается громкий всхлип.
Иногда мы придумываем себе истории о том, как все хорошо должно быть в жизни, а потом сердимся и расстраиваемся, когда все идет не по плану. А иногда мы намеренно строим пессимистичные прогнозы: давайте представим худшее и притворимся, что это правда, не проверяя. И блуждания во всех этих «ах, если» и «да точно все будет плохо» причиняют огромную боль. И вот я начинаю процесс демонтажа худшего варианта, который навоображал Алфи.
Впервые с тех пор, как встретила Риза, я действительно начала рассказывать кому-то о нем. Кому-то, кого знаю. И мы с Алфи вместе начинаем понимать. Иногда это все, что можно сделать, когда речь заходит о боли, – попытаться понять ее. Мы все носим на себе шрамы и ожоги. Обнимаемся каждую ночь с призраками разрушительных воспоминаний, позволяем им кружиться вокруг, не в состоянии успокоиться или исцелиться. Нельзя заставить боль уйти, пока она не будет готова. Как самый раздражающий гость на вечеринке, она уходит только когда ей самой захочется, когда все веселье уже закончено. Но понимание боли – откуда она – делает эту ношу намного легче.
Через некоторое время мы молча встаем и идем обратно к дому Алфи, прихватив по дороге еще кофе. Мы сидим у него и пьем, снова и снова перебираем все это, пока кофе не кончается и все слова, которые я могла сказать, не выходят наружу. Наше время на исходе.
– Думаю, мне пора идти. – Алфи смотрит на часы в телефоне. – У меня на завтра куча заданий по химии.
– Да, и мой поезд через час. Надо успеть на автобус.
Алфи смотрит на меня – по-настоящему, с любовью и добротой. Он грустно улыбается. Часть меня думает, что я этого не заслуживаю. Но пребывание рядом с ним, пусть даже всего на два часа, вселило надежду, что все мы заслуживаем добра, независимо от того, как и сколько раз облажались в прошлом.
– Мне так жаль, Алфи, – говорю я. Всех предыдущих извинений недостаточно.
– Я тоже очень сожалею о том, что тебе пришлось пережить.
– До сих пор переживаю. – Мое горло снова сжимается, но теперь удается сдержать слезы.
– Оставайся на связи, ладно? Дай мне знать, как у тебя дела.
Я все киваю и киваю.
– И продолжай разговаривать с этой дамой-психологом.
Я снова киваю. Голова Алфи дергается в сторону дома. Чувствую, что это прощание.
– Я всегда рядом с тобой, Амми, – добавляет он наконец. – Ты можешь позвонить мне в любое время.
Слезы скапливаются в уголках моих глаз. Голос больше похож на писк мыши.
– Я тоже всегда рядом с тобой.
Мы обнимаемся на прощание. Так тяжело. Ни один из нас не хочет отпускать, и все же понятно, что это единственный путь. Мне снова хочется плакать, потому что это конец. Я никогда не узнаю, смогли бы мы остаться вместе, если бы ты не появился на сцене, Риз. Если бы мы поехали в Манчестер и сделали все, что обещали. Часть того, что мне нужно пережить, – это то, что происходит между мной и Алфи.
– Извинись за меня перед Джессой, ладно?
– Сама извинись. Мы все скучаем по тебе, Амми. Приезжай в гости поскорее, ладно?
Направляюсь к автобусной остановке. В последний раз, когда я находилась здесь, у меня было меньше шрамов. Призрак прошлой Амели пронесся мимо – о, как она была беззаботна! Я никогда уже не буду такой, какой была до тебя.
Но я могу это понять.
Это то, что твержу себе, когда поезд отъезжает от станции, когда оставляю свой дом позади и возвращаюсь в незнакомый наполненный плохими воспоминаниями город, который теперь должна называть домом. Прислонившись головой к окну, шепчу это снова и снова.
Я вижу трубы, выбрасывающие дым в воздух.
– Я хочу понять, – говорю вслух.
Я хочу понять.
9. Кабинет музыки
Случилось что-то странное.
Ты прислал мне сообщение вчера в два часа ночи, через две недели после моего возвращения из Шеффилда. Я читаю его, пока чищу зубы, и мысленно готовлюсь к еще одному одинокому дню в колледже и еще одному напряженному часу консультаций.
Риз: Кажется, я все еще влюблен в тебя.
– Ты в порядке? – спрашивает мама за завтраком, пока я сижу, уставившись в экран. – Сегодня утром ты слишком долго пялишься в телефон.
