– И она плачет, – заметила Джесса, с любовью наклонив голову. – Я же говорила тебе, что так и будет, Алфи.
Он тоже улыбнулся мне. Тепло, хотя и с опаской, потому что ни один из нас больше не знал, кем мы стали друг для друга.
Я рассмеялась и смахнула слезы.
– Ты просто удивила меня, вот и все. – Я снова взглянула на Алфи. – Хороший сюрприз.
Секунду мы смотрели друг на друга, и я почувствовала это, просто почувствовала. «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, – говорил он в ответ. – Я люблю тебя, Амели. Я люблю тебя».
Джесса проигнорировала нас или сделала вид, что не заметила.
– Короче. Вот план, – объявила она. – Едем ко мне и готовим что-нибудь нормальное. Мама ужасно хочет тебя видеть, так что придется какое-то время терпеть ее бесконечные расспросы о юге – прости за это. Далее мы едим мои всемирно известные макароны с сыром, потом вы с Алфи чувствуете себя странно и неловко рядом друг с другом, а затем мы встречаемся со всеми остальными на трамвайной остановке перед концертом.
– Джесса! – раздраженно произнесли мы с Алфи одновременно.
Она снова хихикнула.
– Да ладно вам, просто примите это! Когда вы в последний раз разговаривали друг с другом?
Мы оба шли к автобусной остановке, склонив головы.
– Пару месяцев назад, – наконец ответила я.
– Дай угадаю? – Джесса покачала головой, все еще смеясь. – Вы оба были слишком горды и думали, что другой не скучает по вам, поэтому сделали вид, что тоже не скучаете, и теперь косплеите Холодную войну?
– Джесса! – резко и с упреком произнес Алфи, что было совсем на него не похоже.
Она подняла обе руки в знак капитуляции.
– Спокойно. Я просто пытаюсь помочь.
Мне удалось поймать взгляд Алфи и одарить его своей лучшей неловкой улыбкой. Он принял ее и кивнул, легкость нашего общения плавно вернулась – ни одного неверно прочитанного сигнала, ни одного недоразумения. Я почувствовала слишком много эмоций сразу. Они все стучали и стучали где-то в районе живота, требуя, чтобы их впустили на адреналиновую вечеринку, споря о том, у кого самая важная причина там быть.
«Тук-тук-тук» – ломилось чувство вины, говоря: «Стойте, какого черта Амели даже не рассказала Алфи о Ризе? Это ужасно! Пустите меня внутрь, я хочу по-настоящему заставить ее зациклиться на том, что она последняя лгунья. Можно мне билет в первый ряд?»
Затем к спору присоединилось замешательство. «М-м-м, милая, а как же Риз? Разве ты не должна быть влюблена в него? Что здесь происходит? Можно ли любить двух людей одновременно? Хм, может, проведем какое-то время в замешательстве из-за того, что мы запутались?»
Радость, однако, была полна решимости все преодолеть. «ЭТО ТАК ПРЕКРАСНО! – крикнула она мне в самое нутро. – Амели, разве это не приятно? Как будто ты снова стала самой собой. Не обращай внимания на смущение и вину и просто наслаждайся чувством собственного достоинства впервые за несколько месяцев».
Но ревность отодвинула ее в сторону. «Что Алфи делал последние месяцы без тебя? Почему не звонил? Был с другими девушками? Неужели он влюблен в кого-то? Хотя обещал, что больше ни в кого не влюбится? Ты же не выполнила свою часть сделки, не так ли? Тогда как можно этого ждать от него?»
И, наконец, ударила боль, как раз когда мы запрыгнули в автобус, который должен был отвезти нас обратно к дому Джессы. Она схватила меня за запястье и сказала: «Это больно, Амели. Все это действительно ужасно и больно, ой-ой-ой!»
Автобус с грохотом пронесся мимо всех наших тусовочных мест, мимо университетских зданий, мимо парков Крукc Мур. Он даже прошел мимо конца моей старой улицы, и боль действительно захватила меня, тыкая, как ребенок, исследующий лужу палкой. Я замолчала и прикусила губу.
– Ты в порядке? – спросил Алфи. – Это, должно быть, странно для тебя.
Я грустно улыбнулась.
– И для тебя.
Его рука крепче сжала поручень.
– Ты даже не представляешь.
Многое прошло между нами, пока автобус взбирался на очередной гигантский шеффилдский холм. У меня мелькнула мысль о том, какой была бы моя жизнь, если бы родители не переехали. Мы с Алфи все еще были бы вместе, я бы не знала о существовании Риза. Даже вообразить себе этого не могла…
Тогда я окончательно поняла, что поступаю несправедливо. Я должна была честно сказать все Алфи, как бы это ни разбивало наши сердца. Я в долгу перед Алфи и Ризом. Не знаю, что я была должна себе, но чувствовала такую растерянность, что даже не могла понять, чего хочу и заслуживаю ли этого. Я все еще не могу.
– Алф?
– Да?
– Я рада, что ты пришел встретить меня.
На его лице появилась улыбка.
– Да ладно?
Я молча кивнула.
– Нам, наверное, нужно поговорить сегодня.
Его улыбка стала еще шире. Он совершенно неверно истолковал мои слова.
– Классно. Да, ты права. Обязательно поболтаем.
Нам так и не удалось поговорить тогда. Мы вылезли из автобуса и вошли в дом Джессы, который казался таким уютным и праздничным с рождественской елкой и открытками, развешанными по всей лестнице. Подруга была права, ее мама засыпала меня вопросами, пока я пила бесчисленные чашки сладкого чая.
– Да, они неплохо устроились. Да, там гораздо теплее. Да, рыба и чипсы намного дороже. Да, это было тяжело, но у нас все хорошо. Да, думаю, это здорово – быть так близко к Лондону. Нет, еще не видела никаких шоу. Нет, мы останемся там на Рождество. Знаю, знаю. Наша тетя приедет к нам, так как папа не может отпроситься с работы. Да, жалко. Да, с музыкой у меня все хорошо. – Я рассказала им о концерте в The Cube, после чего Алфи встал и обнял меня, поздравляя.
– Амели, это безумие. Не могу себе представить, как тяжело тебе это далось. Я так горжусь тобой!
Я не хотела выпускать его из объятий. Каждое его слово было для меня как лекарство. Он понимал меня, просто понимал.
Потом подоспели макароны с сыром, и мы принялись за них вместе с родителями Джессы, смеясь и вспоминая о старых добрых временах. Но моя улыбка была кислой, так как казалась неуместной. Мы с Джессой ушли в ее комнату, чтобы подготовиться. Я бросила сумку на раскладушку, которую она поставила, и принялась рыться в поисках сменной одежды.
– Винтажное платье и бабушкин кардиган? – спросила она, когда я вытащила из рюкзака именно это. – Ох, как ты изменилась.
– Заткнись. – В Джессу полетел кардиган.
Я не торопилась, потому что хотела выглядеть хорошо перед Алфи. Ничего не могла с собой поделать. Я боролась с Джессой за зеркало и даже потрудилась нанести немного туши. Подруга стала задавать мне вопросы о жизни на юге, но я не стала отвечать. Не могла рассказать ей о Ризе. Не раньше, чем сообщу Алфи. Это было бы нечестно. В любом случае она была более чем счастлива просто поведать мне обо всех сплетнях, которые я пропустила. На этот раз Джесса определенно забыла Пиппу. Гарри и Шарлотта расстались, и я ахнула, потому что, казалось, они всегда были вместе. Ральф из группы, которую мы собирались послушать в тот вечер, был не в порядке, потому что ему изменила девушка.
