– Я люблю тебя, Риз, – пробормотала я. – Люблю так сильно, что иногда мне больно.
Он криво улыбнулся – подвыпивший, но не в стельку, как я.
– Если не больно, то это не любовь, – сказал Риз, снова целуя меня в макушку. – Именно так ты и понимаешь, что это по-настоящему.
Из-за выпитого вина слова прозвучали так романтично….
– Давай откажемся от поисков сокровищ и просто останемся здесь обниматься, – прошептала я.
– Прекрасный план.
Небо потемнело, когда солнце окончательно село. Он заказал еще выпить. Я с трудом воспринимала течение времени. Помню, что поход в туалет требовал сосредоточенности и немалых усилий, а слова из моего рта выходили тяжелыми и невнятными, заставляя его смеяться.
* * *
Сейчас я стою возле «Лебедя» и отмораживаю себе задницу. «Глобус» весь освещен, хоть и плохо различим сквозь морось. Небо потемнело от дождя, поэтому в окнах паба все отлично видно. Я почти вижу нас. Вот где мы сидели, прямо там, у окна. Персонал бара; вероятно, все те же люди. Мир не так уж сильно изменился для остальных. Я вижу, как мы наконец-то смотрим на часы в его телефоне, смеемся, когда понимаем, что уже поздно, и выходим, держась за руки. Вижу, как мы проходим сквозь меня, словно сквозь призрак. Вижу, как лицо той, прежней Амели светится счастьем. Поворачиваюсь и следую за нами вдоль южного берега.
Прохожу мимо Национального театра. Смотрю, как скейтбордисты нарезают круги вокруг рампы. Резко останавливаюсь у Саут Бэнк Центра.
Вот тот самый мост. За этим я и пришла.
Вздыхаю и поднимаюсь по ступенькам, уворачиваясь от людей, которые не очень удачно держат зонтики. Я готова погрузиться в предстоящее плохое воспоминание.
* * *
– Давай встанем прямо посередине, – предложил Риз. – Я хочу увидеть весь город.
Мы заковыляли через погруженную в темноту воду. Город искрился вокруг нас, освещенный, веселя и вдохновляя. Я помню, как мне было жаль всех этих офисных работников, которые проносились мимо нас с опущенными головами. Почему они не любовались таким прекрасным видом? Старый уличный музыкант сутулился в стороне, бренча на гитаре; перед ним стоял открытый футляр, где лежала горстка монет. Он играл The First Cut Is the Deepest
[4], и его музыка плыла по ветру, проникая в самое сердце.
Риз снова достал телефон.
– Давай сфотографируемся.
Я наклонилась к его лицу, изо всех сил стараясь выглядеть красивой. Мы оба казались такими счастливыми, беззаботными и любящими на экране. Я чувствовала невероятный кайф от этого и от того, как хорошо прошел день, а еще от облегчения, что Риз снова вернулся ко мне, что я…
…Я совершила ошибку.
Уличный музыкант закончил свою песню и перешел прямо к Are you the one I’ve been waiting for? Ника Кейва, одного из моих кумиров. Я знала эту песню. Я любила эту песню, и Риза тоже, и была слепо пьяна, поэтому придумала гениальный, как мне казалось, план, как собрать это все в прекрасное единое целое. Подкрепившись бог знает в который раз вином, я отпустила его руку, пересекла мост, улыбнулась уличному музыканту, встала рядом с ним и начала подпевать. Получалось великолепно. Старик ухмыльнулся, словно с самого начала подозревал, что так и будет. Наши голоса идеально совпадали. У меня даже не было страха. Я пела моему парню и городской ночи. Думала, что Ризу это понравится – посвящение ему, точно такое же, как он подарил мне в The Cube. Мы были так влюблены всего мгновение назад…
Он смотрел на меня так странно. Мне и в голову не приходило, что за этим последует какая-то другая реакция, кроме благодарности.
Но Риз не выглядел довольным наперекор моим ожиданиям. Он даже поморщился. Я сразу же зафальшивила, когда выворачивающая наизнанку тревога и смятение налетели на меня как чайка, пикирующая на свою добычу.
Я ошиблась, ошиблась, ошиблась. Я все испортила, все испортила, все испортила.
И хотя мой мозг кричал: «КАТАСТРОФА, КАТАСТРОФА!», я не могла перестать петь, так как это сделало бы все еще более странным и неловким. Так что мне пришлось продолжать дуэт с уличным музыкантом, несмотря на то что это было огромной ошибкой. Несколько человек заметили нас и улыбнулись, проходя мимо, бросая монеты. Я подавила тошнотворное чувство в горле и закончила куплет. Но больше не могла петь Ризу. Теперь его руки были скрещены на груди, голова наклонена, на лице застыло отвращение. Так что я повернулась к уличному музыканту и запела ему, как будто мы были старым дуэтом. Ему было под шестьдесят, и на нем красовалась разноцветная куртка. К концу песни вокруг нас даже собралась небольшая толпа, и мы получили множество одобрительных аплодисментов, а в футляр музыканта бросали еще больше монет. Он кивнул мне, чувствуя, что все закончится на одной песне.
– Ты действительно умеешь петь, милая.
Пришлось улыбнуться, хотя я чувствовала тошноту и, казалось, вот-вот могу расплакаться.
– Спасибо.
Я повернулась к своему парню. Он достал телефон и погрузился в экран, игнорируя меня и мою песню.
Я почувствовала, что уличный музыкант наблюдает за нами.
– Будь осторожна с этим мистером Ворчуном, – предупредил он меня, прежде чем заиграть вступительный аккорд Wonderwall.
* * *
О, до чего дошла твоя жизнь, если ты жалеешь, что не воспользовался советом пожилого уличного музыканта, одетого в пеструю куртку…
* * *
Я смущенно подошла к Ризу, ощущая подкатывающий к горлу ком. Мне было так неловко. О чем я только думала? Для чего это сделала? Зачем было выпендриваться? Это казалось таким правильным в тот момент, но ведь я должна была догадаться, что затея глупая!
Он неохотно поднял глаза.
– Все окей? – спросил Риз.
– Да. – Я не знала, что еще сказать.
– Что это было? – Он кивнул головой в сторону поющего хиппи.
Я покачала головой.
– Даже не знаю. Думала… – Слова подбирались с трудом. Казалось, будто у меня вырвали горло. Буквально не могла говорить. Мой мозг затуманило вино, да, но это было нечто большее. Как будто Риз наступил на мои голосовые связки; словно они были убегающей мышью, которую он собирался поймать, наступив ей на хвост. – Ты сердишься? – удалось выдавить мне.
Он скривился.
– С чего бы?
– Даже не знаю. Ты будто… не в себе. Ведешь себя странно.
Он покачал головой.
– Я веду себя странно? Сказала та, что ни с того ни с сего спела со старым психом.
– Просто подумала, что тебе понравится… – Мой голос звучал жалко. Я вся была жалкой.
* * *
