Он внимательно слушал меня и согласно кивал. Сказал, что тоже замечал эти вещи, но никогда не складывал их воедино.
– У тебя настоящий талант к повествованию, – сообщил Риз. – Я-то думал, это только в песнях, но сейчас слушаю и… Очень мудро рассуждаешь обо всем. Кажется, словно это уже восьмая жизнь, которую ты живешь среди нас, простых смертных.
Я зарделась от его похвалы, а он смотрел на меня с таким восхищением, что не поверить его словам было невозможно. Может, у меня действительно есть такой талант. Может, я и правда очень умна для своих лет… Нет ничего более опьяняющего, чем смотреть на себя через призму чьих-то любящих глаз. Это сводит с ума, подкашивает ноги, да и просто классно. Я могла загорать в лучах его хвалебных речей.
Но все равно отнекивалась от комплиментов, потому что они продолжали вгонять меня в краску.
– Ну, даже если это и правда, то мой талант бесполезен у такого стеснительного человека, как я.
Он протянул руку, словно хотел убрать прядь волос с моего лица, но остановился и улыбнулся.
– А мне нравится, что ты скромная. Не поверишь, я такой же…
Я захохотала.
– Эй, это чистая правда! Я скромный!
– Вокалист группы? Который поджидает девушек у их классов? Скромный?
– Так и есть! К тому же я могу сказать все то же и о тебе, – заспорил он. – Ты играешь соло сама. Так что не особо скромная, так ведь?
– Да, но я чуть не умерла, пока выступала.
– И я тоже чуть не умер там. А потом второй раз – от смущения, пытаясь познакомиться с тобой тем вечером. И когда стоял у твоего класса. И уж точно сейчас, когда поджидал тебя на улице. И… – Он снова протянул руку и в этот раз сделал то, что хотел, – убрал выбившуюся прядь волос мне за ухо. Я закрыла глаза на секунду, сохраняя в памяти это ощущение. – И сейчас помираю от одного разговора с тобой. Не могу объяснить это, ты просто заставляешь меня постоянно нервничать, Амели. Но знакомство с тобой стоит всех переживаний.
Это бред.
Мысль пронеслась в голове, не задерживаясь.
Это и было самым настоящим бредом. Он вел себя так, словно влюблялся, хотя даже не знал меня толком. Мы один раз разговаривали. Но послушала ли я свою мысль? Этот тонкий голосок в подсознании? Этот проблеск рациональности? Который здраво рассуждал, что «быть такого не может, он ведь тебе не так сильно и нравится, скорее, тебя привлекает то, как сильно нравишься ему ты»?
* * *
Совершенно очевидно, что эти сомнения тоже были проигнорированы.
Потому что иначе я не сидела бы на этой обшарпанной остановке, прогуливая занятия. И не проверяла бы телефон каждые десять секунд.
* * *
Вместо этого я осталась сидеть там, и мы говорили о вселенной и обо всем в ней. А на следующий день, после занятий, он снова стоял там, прислонившись к забору в переулке; я улыбнулась, и мы пошли в ногу, точно так же. И каждый обед в течение следующей недели, когда Риз безраздельно властвовал над кафетерием, шутил со своей группой и ерошил волосы Роба, он всегда ловил мой взгляд и ухмылялся. Или случайно натыкался на меня в коридоре, поднимал руки и говорил «прости» под рычание Ханны.
Она и не заметила, как он подсунул мне записку в первый раз. Я притворилась, что мне нужно пойти в туалет, заперлась в кабинке и развернула сложенную бумажку. От волнения я даже порадовалась, что уже сижу на унитазе.
Когда я могу пригласить тебя на свидание?
Я рассмеялась, почувствовав, как внутри все перевернулось, и, улыбнувшись, прижала записку к груди. Потом хранила ее в своей сумке, сложенную вместе с другой, которую он вручил мне перед уроком музыки. В ней было написано:
Я не могу перестать думать о тебе.
Я обнаружила, только не сразу, что мои мысли были совсем не об Алфи и не о том, как сильно я скучала по нему; вместо этого в моей голове крепко засел Риз. Я перечитывала его записки и чувствовала, как все внутри теплеет. Слова никогда не теряли своей силы. Каждый раз мне казалось, что я читаю их впервые.
Он хочет пойти со мной на свидание.
Он не может перестать думать обо мне.
Этот парень. Этот великолепный, чувствительный, популярный, талантливый парень, который может заполучить любую… Он хочет тебя, Амели. Разве это не смешно? Разве это не самая сумасшедшая мысль? Разве это не то, что каждая девушка хочет, но никогда не получает? Это происходит с тобой, Амели. Должно быть, ты все-таки особенная. Потому что он сам особенный и думает, что вы похожи. Если ты согласишься встретиться с ним, то это вполне может стать началом чего-то невероятного. Ведь он действительно смотрит тебе прямо в душу.
Я продержалась всего пять дней.
Мы шли домой вместе в пятницу, ровно через неделю после шоу талантов, никуда не торопясь. Остановились, чтобы полюбоваться красивыми листьями, переливающимися первыми осенними красками, и, указывая на жирных белок, поделились друг с другом своими лучшими воспоминаниями о зиме.
– Возвращаться домой насквозь промокшим и стоять потом у камина, – начал Риз.
– Ветви деревьев, украшенные рождественскими огнями.
– Рождество! Боже мой, The Pogues
[2]. Fairytale of New York – моя любимая песня! Я слушаю ее круглый год.
– Я тоже!
Риз взял меня за руку. Наконец он дотронулся до меня как следует – крепко держа мою ладонь, переплетая наши пальцы. Когда мы подошли к моему дому, он повернулся и взял меня за другую руку, так что мы замкнули круг.
– Ну?
– Ну…
– Одна маленькая птичка начирикала мне, что тебя пригласили играть в The Cube, – сказал он.
Мои нервы звенели, как колокольчик над входной дверью.
– Да! – бросилась ко мне миссис Кларк тем утром, едва дыша от восторга. – Нам еще никогда не удавалось заставить их принять хотя бы одного из наших студентов!
– А что это за куб такой? – все, что я смогла спросить, не понимая значения этого события. Судя по всему, это был самый большой местный мюзик-холл.
– Это невероятно! – восхитился Риз.
– Я буду на разогреве у The Contenders. И как у первого выступающего, у меня в зале будет от силы пять человек, которые понятия не имеют, кто я такая, и только терпят меня, чтобы остаться в первом ряду до конца выступлений.
Он улыбнулся.
– Мне нравится, как ты скромничаешь.
Я смущенно опустила глаза.
– Не скромничаю, а просто реально смотрю на вещи.
Когда снова подняла глаза, Риз разглядывал меня так пристально, что, клянусь богом, я почувствовала себя голой.
