Он говорил тихо. По сравнению с Анитой в его голосе было больше переживаний.
– Я так понимаю, доктор Бомонт рассказала тебе о вариантах?
Я фыркнула:
– Едва ли их можно назвать вариантами.
Рейн одарил меня грустной улыбкой:
– А что бы предложила ты?
– Вы отпускаете нас, поверив на слово, что мы больше не будем создавать проблем.
Рейн покачал головой:
– Ты знаешь, что это невозможно. Такие случаи бывали, и последствия оказались…
– Да, я знаю. Страшными, смертельными, ужасными. Но с нами все будет по-другому. Мы ответственные.
Еще одна грустная улыбка:
– Те пары тоже так говорили. Ваше притяжение слишком сильно. Вы ничего не сможете с ним поделать. И в этом нет вашей вины.
– Тогда почему вы заточили меня, как какого-то преступника?
Рейн окинул взглядом мою нынешнюю спальню:
– Да, британские учреждения немного похожи на тюрьму, я полагаю.
– То есть в Америке мне бы предоставили номер с отдельной ванной и собственным парковочным местом?
Рейн снова улыбнулся:
– Не совсем. Но чуть лучше этого.
Я посмотрела на потолок, задаваясь вопросом, что произойдет дальше.
– Зачем вы пришли?
Он что-то пробормотал.
– Что-что?
Он кашлянул:
– Я сказал, Анита озвучила тебе варианты, и мы хотели бы узнать, приняла ли ты решение?
Я засмеялась:
– Вы шутите? Как я могу принять решение? Это невозможно.
– Мы так и подумали, – сказал Рейн. – В любом случае для исследований нам нужны вы оба. Поэтому решение должно быть обоюдным.
– И как, по-вашему, мы должны договориться? Или вы не заметили, что мы сидим взаперти по отдельности?
– Мы решили, что вы должны обсудить это друг с другом.
Я подскочила с кровати:
– То есть я увижу Ноя?!
Мои глаза широко распахнулись, волна бабочек пронеслась по моему животу, а улыбка растянулась от уха до уха. Я подбежала к Рейну, собираясь обнять его в знак признательности.
Он поднял руки:
– Успокойся, успокойся.
– Когда я его увижу?
– Успокойся! Слушай, вы не сможете приблизиться друг к другу. Ты это понимаешь?
Я рьяно закивала:
– И несмотря на то, что мы разрешаем вам увидеться, ничего не изменилось.
Снова закивала.
– Вы должны быть осторожны, – сказал Рейн, его голос слегка дрожал от страха, – и помнить, на что способны, Поппи. – Взгляд Рейна смягчился. – Вы же не хотите навредить кому-то еще.
Я опять закивала, соглашаясь с ним, и с нетерпением ждала, что еще скажет Рейн. Но, когда поняла, что он не собирается продолжать, не смогла сдержаться.
– Когда я смогу увидеть его? Прямо сейчас?
Рейн невольно улыбнулся. Затем кивнул.
Я запустила руки в волосы, а потом отскочила назад:
– О нет! Должно быть, я ужасно выгляжу! Или нормально?
Я не смотрелась в зеркало уже пару дней. А еще не мылась.
Улыбка Рейна стала шире. Я решила, что так он выразил свое одобрение.
– Ты прекрасно выглядишь, – сказал он мне, будто дочери, собирающейся на выпускной. – И Ной твоя половинка, помнишь? Он посчитает, что ты выглядишь потрясающе, даже если ты натянешь мешок.
Но я все равно подбежала к маленькой раковине и ополоснула лицо.
– Хорошо. Я готова. Теперь мы можем идти?
Отчаяние неистово пронизывало мою кожу, и мне хотелось расцарапать саму себя.
– Пойдем.
Глава 38
РЕЙН ВЕЛ МЕНЯ по запутанному лабиринту коридоров, и я спешила за ним, стараясь уловить в окнах свое отражение. Наконец он остановился у двери и открыл ее.
– Ной уже там.
От осознания, что он так близко, мое сердце затрепетало.
– За вами будут наблюдать через зеркальное окно.
Я открыла рот, чтобы запротестовать.
– Не переживай. Мы не сможем вас услышать, но нам нужно присматривать за вами. Обрати внимание, вас будет разделять стекло. Это для общей безопасности. Но есть небольшое отверстие, которое позволит вам держаться за руки. Если кто-то из вас попробует разбить стекло, мы тут же вмешаемся, разведем вас по разным комнатам и сами примем за вас решение. Все ясно?
Я сглотнула.
– Хорошо, заходи.
Рейн повернул ручку, и я, сорвавшись с места, влетела в комнату. А затем увидела его – помятого, но все равно красивого.
– Ной! – крикнула я, подбегая ближе.
На его лице отразилась восхитительная улыбка:
– Поппи!
Я врезалась в стекло, желая оказаться ближе к Ною. Оно было таким чистым, почти незаметным, и при этом надежно разделяло комнату на две половины. Когда я постучала по нему рукой, оно показалось мне толстым и крепким. И от этого захотелось плакать.
– Я не могу пробраться к тебе, – зарыдала я.
– Тсс. Все нормально. Если ты сядешь, мы сможем взяться за руки.
Стекло разделяло пополам и стол, над которым находилось небольшое узкое окошко.
Я села и протянула руку Ной сжал ее. От его прикосновения по моему телу прошла волна мурашек, и я стала всхлипывать. Освещение в лаборатории замигало. Но Ной улыбался.
– Осторожно, – сказал он, глядя на лампы. – Нам нельзя устраивать взрыв в этом месте. Тогда мы точно станем террористами.
Я не могла поверить, что он шутит. И полюбила его еще сильнее. Переплела наши пальцы и сжала так сильно, будто не верила, что не сплю.
– Не плачь, Поппи. Все будет хорошо.
Но мои слезы полились сильнее.
– Как все может быть хорошо?! – прокричала я. – Они разлучат нас. Разве они не рассказали тебе? Из-за нас отключилось электричество, и мы вызвали наводнение.
Ной закатил глаза:
– И снегопад, и землетрясение. Да знаю я, знаю.
– И не только это, Ной. Ведь погибли люди. Из-за нас.
Я зарыдала сильнее, а он успокаивал меня так, как это сделали бы родители:
– Поппи, это была не наша вина. Мы же ничего не знали. А значит, и не ответственны за это.
– Просто мне так страшно. Все так запуталось.
– Я знаю. Знаю. Тсс, не плачь.
Он погладил мой большой палец своим, и это движение успокоило меня. Я заглянула в его темные красивые глаза, пытаясь отыскать ответы на его лице.
