Не стоило так сбегать. Тогда это казалось эффектным и важным ходом, но сейчас я понимала, что это скорее было эгоистично и глупо. Подруги переживали за меня. Чертовски злились, но переживали. Я провела пальцами по волосам и поняла, что сегодняшний день потрачу на извинения.
По дому разлетелась трель дверного звонка, и я услышала, как мама ее открыла. Вероятно, кто-то из соседей пришел попросить молока – такой у нас был квартал, с местными интригами и уличными вечеринками.
Как же я удивилась, когда в комнату с мертвенно-бледным лицом ворвалась Лиззи.
– Так, значит, ты жива, – сказала она.
Я подняла с пола толстовку и быстро натянула ее через голову:
– Лиззи, мне так жаль…
Она перебила меня:
– Если ты собираешься извиниться за вчерашнюю истерику, то не стоит.
Я расслабилась.
– Это была самая смешная сцена в моей жизни. А выражения лиц Рут и Ноя просто незабываемы. Хотя все получилось чересчур драматично, ты имела на это право. Правда, думаю, ты сошла с ума. Как ты решилась бросить вызов Рут?! Ты смелее, чем я думала.
– Так Рут…
– Конечно, она в ярости. Но тебе ли ее винить?
– Нет, – пропищала я. – А что думаешь ты?
– Скажем так, этим утром ты не самый мой любимый человек. Почему, черт возьми, ты сбежала? И даже не потрудилась ответить на звонки. Мы думали, тебя где-нибудь пристукнули.
– Извини, Лиззи.
Она улыбнулась:
– Да ладно, к полуночи я решила, что раз твоя нервная мама до сих пор мне не позвонила, то ты добралась до дома целая и невредимая.
Я похлопала по покрывалу рядом с собой, и Лиззи присела.
«Отлично, я прощена!»
– Так что произошло после моего эффектного ухода?
Лиззи залезла на кровать подальше, чтобы прислониться к стене.
– О, это было великолепно. Мы с Амандой пытались сдержать смех, а Рут слетела с катушек. Конечно, нам пришлось согласиться с ней, когда она заявила, что ты вероломная сука.
– Замечательно. Спасибо.
– Ха-ха! Она переживет это. Когда-нибудь.
– Как думаешь, это все приведет к неловкости… в нашей компании?
Она неопределенно махнула рукой:
– Нет, все будет в порядке. Я думаю, вы квиты. То, что она сделала, было подло. И ты ответила ей тем же. Мне кажется, она поймет, что в этот раз слегка перегнула палку в своем стремлении соблазнить парня. Бедный Ной!
Я дернулась при упоминании его имени, но, к счастью, Лиззи этого не заметила.
– И как он ко всему этому отнесся? – как можно небрежнее спросила я.
Лиззи задумалась.
– Надо отдать ему должное, – сказала она. – Ной выглядел так, словно его ударили по лицу. Не думаю, что бедняга привык, чтобы кто-то так с ним общался. Господи, как же он красив! Я это уже говорила?
Я кивнула, расстроившись, что мы отклонились от темы.
– Да, просто великолепен. Молодец Мистик Мэг
[5]. Так что он сделал потом?
– О! – воркующим голосом сказала Лиззи. – Ной тебя заинтересовал, да?
Я покраснела:
– Хватит!
– Ха-ха! Поппи влюбилась, – ткнув меня локтем в бок, сказала Лиззи.
– Да-да, очень смешно. Ладно, в Мидлтауне есть мужчина, чье лицо не пугает до ужаса. Но это не значит, что я влюблена в этого парня.
«Не влюблена же, правда? Не могло этого произойти. И хватит думать об этом».
– Я-то тебе верю. Одна на тысячу. Но вообще Ной хороший парень.
– Лиззи, как ты можешь такое говорить? После того, как он посмеялся надо мной и моими паническими атаками?
– Нет, не смеялся. Он просто решил, что ты потеряла сознание. Ему было стыдно, когда он узнал настоящую причину, и выпрашивал у меня твой номер телефона, чтобы извиниться.
Мое сердце перестало биться.
– Правда?
– Да. И не отставал, пока я ему его не дала.
Вот кто звонил с неизвестного номера! Я снова покраснела, но упрямо скрестила руки на груди.
– Ну ладно. Но зачем мне с ним разговаривать? – угрюмо спросила я.
– Господи Иисусе! Поппи, клянусь, ты сумасшедшая. Боже, если бы он позвонил мне, я бы облизала телефон.
Она прислонилась к стене и помахала руками перед лицом:
– И ты называешь сумасшедшей меня? Я хотя бы не мечтаю залить слюнями образец высоких технологий.
– Я думаю, он хочет загладить свою вину.
Эти слова стали спусковым механизмом для теплого сентиментального чувства. Поэтому я быстро призвала на помощь рациональную сторону своего мозга. «Я его не интересовала, он просто хотел помириться. И мне стоит позволить ему это сделать. А если я понравилась Ною?»
Я на мгновение потешила себя этой мыслью – и задрожала. Его рука на моей пояснице, эти темные глаза, смотрящие в мои, прикосновение его губ к моим…
Лиззи встала, прервав мои фантазии.
– Куда ты?
– Поеду к местным прудам, – сказала она, закинув сумку на плечо.
– Зачем?
– Мама мне рассказала, что муниципалитет чуть не осушил один из прудов – там стало так мелко, что рыба гибнет. Мама увидела это сегодня утром, когда гуляла с собакой. И я решила сходить туда, сделать парочку фотографий, добавить к ним несколько цитат и попытаться втюхать эту статью «Обсервер».
Ее трудолюбие всегда ошеломляло меня.
– Лиззи, сегодня воскресенье. Выходной день.
– Новости не отдыхают, моя дорогая, – сказала она, подражая голосу моей мамы и гладя меня по голове, как ребенка. – Тебе ли не знать.
– Ты сумасшедшая! – крикнула я, когда Лиззи вышла из комнаты.
– А ты вонючка, – отозвалась она.
Я оперлась спиной на подушку, слушая звук ее удаляющихся шагов. Затем закрыла глаза, и тут же перед ними всплыло лицо Ноя. Это надо было прекратить. Я превращалась в одержимую и начинала пугать саму себя.
– Еще кое-что.
Я подскочила и резко открыла глаза. В комнату заглядывала Лиззи:
– Позвони Рут и помирись с ней, хорошо?
И она испарилась, прежде чем я нашла что возразить.
Наконец я встала, приняла душ и принялась за ничегонеделание – обычное занятие для воскресенья на фоне легкого похмелья. Иногда я поглядывала на телефон, но новых сообщений или звонков не было. Я так и не решила, хочется ли мне позвонить Рут. Или Ною. Или обоим. Или никому.
