– Вместо того чтобы наслаждаться выходным, я по приказу мамы должен разобрать эту кучу, чтобы отправить в мусорку.
– Звучит не очень весело.
– Так и есть. Но она вселяет ужас, когда находится в режиме уборки.
– Хочешь, помогу?
Он улыбнулся:
– Давай.
Я села на ковер, и мы вместе принялись сортировать огромную кучу газет, что он накопил.
– Господи! Пап, зачем ты их хранишь?
– Однажды они могут мне понадобиться.
– Для чего? Чтобы разоблачить перерабатывающий завод, принадлежащий местному совету?
– Возможно.
Только я собралась положить еще один номер к тем, что ожидали поездки на свалку, как мое внимание привлек заголовок.
– Подожди, – сказала я. – Это сегодняшняя.
На первой странице была черная рамка и отсутствовали привычные объявления местных такси: «Двадцать человек погибли в ужасной катастрофе, вызванной снегопадом». Ниже была фотография автомобилей, кузова которых были искорежены и больше походили на смятую бумагу. Я вспомнила вчерашний выпуск новостей.
– Пап? – спросила я, придвигая газету поближе. – Это случилось на М25?
Папа кивнул:
– Неподалеку от нашего съезда.
– Я видела репортаж об этом в новостях вчера вечером. Но не знала, что это так близко к нашему дому.
Я открыла газету. На второй и третьей страницах разместили несколько зернистых фотографий погибших людей. Их глаза смотрели прямо на меня с дешевой газетной бумаги, будто обвиняли в том, что я смотрела фильм со своим парнем и прекрасно проводила время, когда их существование было стерто, как решенные уравнения со школьной доски.
Меня пробила дрожь.
– Пострадал кто-нибудь из знакомых? – Я смотрела на фотографии и никого не узнавала.
Папа покачал головой.
– Некоторые тела предстоит еще идентифицировать, – слегка повысив голос, сказал он. – Но я уверен, будь это наши знакомые, мы бы уже об этом знали.
Я положила газету на кофейный столик.
– Пап, что происходит?
– Я не знаю, Поппи. Глобальное потепление? Обычно такое связывают с ним.
Минуту-другую я читала газету, заглядывая папе через плечо, а потом встала и потянулась.
– Идешь спать?
– Да, возможно. Но сначала постараюсь сделать кое-какие задания.
– В эти выходные снова встречаешься с Ноем?
Он говорил обыденным голосом, но при этом поглядывал на меня из-под очков в форме полумесяца.
Я покачала головой:
– Нет, не думаю. Он очень занят, репетирует перед важным выступлением.
Папа усмехнулся:
– Моя дочка – девушка рок-звезды… Никогда не думал, что наступит такой день.
– Мне не нравится думать об этом в таком ключе, – улыбнулась я в ответ. – Я думаю об этом по-другому: «Мой парень встречается с умной замечательной девушкой, и ему повезло».
У папы всегда были убеждения насчет самоуважения. Возможно, отсюда вылилась эта внезапная и странная тревога по поводу Ноя. Вероятно, он боялся, что я перестану быть самой собой, как только начну встречаться с каким-нибудь парнем.
Его усмешка превратилась в настоящую улыбку:
– Узнаю мою девочку.
Глава 28
Я СИДЕЛА ПЕРЕД ДОКТОРОМ ЭШЛИ и ждала, когда он нарушит молчание. На стене висела новая картина в рамке – очередная заурядная акварель за противоударным стеклом.
Начало нашего сеанса не задалось. Я извинилась. А мне всегда было непросто это сделать. Но верх одержали прочно укоренившиеся хорошие манеры, и я вдруг поймала себя на том, что бормочу извинения.
– Что ты сказала, Поппи? Не думаю, что расслышал.
Смотря в пол, я ощущала себя ребенком, которого заставили попросить прощения у кого-то в песочнице.
– Я сказала: «Извините, если была немного груба в последнюю нашу встречу».
Он потер руки. От радости? Нет. Это было всего лишь мое воображение.
– Это совершенно нормально, Поппи. Мы все временами расстраиваемся.
Сам он не извинился, и я не могла вспомнить, было ли за что. Но ведь существуют же правила извинений, в ответ всегда говорят: «И ты меня прости». Даже если не совершали ничего такого. Именно так поступают воспитанные люди.
Прошло минут пять, а я все еще ждала, когда он заговорит. Но я знала: этому не бывать. Зачем ему что-то говорить? Ему все равно заплатят, вне зависимости от того, общаюсь я с ним или нет.
– Если я не заговорю, мы так и будем целый час сидеть и молчать?
Доктор Эшли переплел и расплел пальцы.
– Если не хочешь, то можешь и не говорить, Поппи.
– Но вам же все равно заплатят, правда?
На его лице отразилось раздражение, но он постарался отогнать его, растянув тонкие губы в улыбке.
– Думаю, да.
– Это легкие деньги, не так ли?
Снова проблеск раздражения, и я поняла, что нагрубила.
– Извините. Я опять веду себя грубо, да?
– Как прошла твоя неделя?
Классический трюк – отвлечение. Я пожала плечами:
– Нормально.
– Панические атаки? Бесполезные мысли?
Мне нравился термин «бесполезные мысли». Я так и представляла себе, как в моей голове бегали маленькие эльфы, занимаясь своими делами. Какие мысли вообще можно считать полезными? Ну, кроме мыслей великих и знаменитых людей, таких как Эдисон, который придумал лампу накаливания, или Ньютон с его рассуждениями о яблоке.
Большая часть моих мыслей была бесполезной. Разве размышления «Хорошо ли выглядят мои волосы?» полезны? Но доктор Эшли объяснял этот термин по-другому. Он говорил, что существуют мысли, которые несут лишь негативные последствия.
Я покачала головой:
– На самом деле я чувствовала себя намного лучше. Ничего такого. Абсолютно ничего.
– Как ты думаешь, с чем это связано?
Я снова пожала плечами. Если бы за каждый такой жест в этом офисе мне давали один фунт…
– Твоя мама упомянула, что ты встречаешься кое с кем.
Я вспыхнула: «Убью ее!»
– Мы в прошлый раз затрагивали эту тему. Вижу по твоему лицу, что тебе не очень-то хочется обсуждать это, но он… твой парень? Могу я его так называть?
Я кивнула, покраснев с головы до кончиков пальцев на ногах.
– Как считаешь, это из-за твоего парня? Или это просто совпадение?
