– Анита! Простите, доктор Бомонт. Если бы мы предприняли что-нибудь раньше, отправили бы команду ловцов, то и снегопада бы не было. Не образовался бы лед на дорогах. И машины не заскользили бы, следовательно, не было бы десятков попавших в ловушку и умирающих людей. Бы разве не понимаете? Бездействие с нашей стороны вызвало такую реакцию. Это как эффект бабочки. Теория хаоса. Об этом нам твердили в тренировочном лагере. Поэтому я и взялся за эту работу. Чтобы предотвращать такие вещи. Быть хорошим. Спасать жизни, а не лишать их.
Он уселся и опустил голову на стол. Ему било плевать, если она уволит его, хотя он так много знал, что они скорее уничтожат его. Рейн давился слезами.
Невозмутимая, как всегда, Анита ждала, когда он успокоится.
– Это одна точка зрения.
– И единственная.
– Ты ошибаешься.
– Вы серьезно? – Рейн поднял голову. – Почему? Могли бы вы поделиться аргументами, которые оправдают нас?
Анита постучала ручкой по столу – единственное подтверждение тому, что она, возможно, сожалела.
– Рейн, ты ведь знаешь, почему я возглавляю эту операцию. Уверена, ты в курсе слухов.
Рейн отвернулся. Да, он был в курсе. Но до сих пор не выяснил, правдивы ли они. Он предполагал, что это просто сплетни. Аниту очень уважали в этой компании, хотя настолько же сильно и презирали. Она не приберегала свои перепады настроения специально для Рейна, а кричала на всех, и им просто приходилось мириться.
– Из-за своих… обстоятельств, – продолжила она, – я, без сомнения, самый важный для этой компании человек. Ты это знаешь, я это знаю, даже этот надоедливый интерн, который полирует полы, это знает. – Она криво усмехнулась. – Это означает, что я оставлю без внимания тот факт, что ты, попросту говоря, обвинил меня в убийстве, но только в этот раз…
– К чему вы клоните?
– Я пытаюсь сказать, что знаю, что делаю, Рейн. Тебе нужно довериться мне.
Он посмотрел в ее холодные стальные глаза и собрал все силы, чтобы заговорить:
– Если слухи правдивы, доктор Бомонт, то, думаю, будет глупо с моей стороны довериться вам.
Она отпрянула, словно получила пощечину.
– И какого черта это значит?
Рейн пожал плечами – зло, измождено.
– Как я могу быть уверен, что вы действуете в интересах вселенной? Мы же поэтому здесь, не так ли? Чтобы помешать людям, которые подходят друг другу, сойтись. Чтобы предотвратить человеческие жертвы и смещение мира с оси, верно? Но вы же сами сказали, эта пара выработала иммунитет. Неужели вы не задумывались, что раз уж они смогли этого добиться, то, возможно, и вы смогли бы провернуть это… со своей родственной душой? – Он поднялся. – Извините меня, но ваш никудышный научный проект привел к смерти людей. Это ваша вина, Анита! Вы себя не контролируете, признайте это!
Ее чаша терпения почти переполнилась. Она приблизила свое лицо к его, и ее слова напомнили рык:
– Как ты смеешь? Ты не имеешь никакого права. Я знаю, что делаю, Рейн. Не мы позволили этим людям погибнуть. Это была случайность.
– Случайность, которую мы могли предотвратить.
– Ты не знаешь этого наверняка.
– Снежная буря обрушилась неожиданно.
– Забудь о буре! Как ты не понимаешь, Рейн? Нам надо позволить этим отношениям продолжиться. Ты же видел эти показания, они не похожи на то, что мы видели ранее. Эта пара выстраивает иммунитет. Иммунитет! Ты не думаешь, что стоит за этим понаблюдать? Подумай, что могло бы произойти, если бы мы поняли, как это происходит? Сколько жизней мы бы спасли, если бы могли «лечить» пары родственных душ? Показатели беспрецедентны и не укладываются в схему. Словно то, что мы знаем, эволюционировало, стало больше, страшнее и менее предсказуемым.
Любые показания, которые мы накопим до неизбежного разделения, подобны золотому песку. Теоретически они могут спасти сотни тысяч жизней. Что, если мы столкнемся с еще одним таким совпадением? Мы не будем знать, чего ожидать, если не изучим эту пару. Это для общего блага, Рейн. Как ты можешь игнорировать это?
Рейн смотрел на экран:
– А люди, которые погибли? Вы пытаетесь сказать мне, что они просто… сопутствующий ущерб?
Анита улыбнулась ему безумной нервирующей улыбкой.
Она свихнулась. Точно свихнулась. Но что он мог сделать?
– Ты меня услышал, – просияла она.
В этот момент Рейн сказал, что ему нужно в туалет, где его рвало, пока внутри не стало пусто и не засаднило горло.
Глава 27
Я ОТКРЫЛА ГЛАЗА И ОБНАРУЖИЛА, что лежу на самой роскошной кровати в мире, а рядом со мной Ной. Телевизор до сих пор работал, всю ночь прокручивая один и тот же фильм. Парочка из «Сумерек» обхватила друг друга, и главная героиня заплакала, когда они слились в прощальном поцелуе.
Я улыбнулась. Никто не выглядит симпатично, когда плачет. А если ты при этом еще и целуешься, то выглядишь просто омерзительно.
Я выключила телевизор. Осторожно, чтобы не разбудить Ноя, выбралась из кровати и потопала к окну. Села на широкий подоконник и посмотрела на простирающийся внизу город. Снег уже сошел, как это часто бывает в Лондоне. Красивое белое одеяло превратилось в коричневую слякоть и грязные кучи по краям забитых транспортом улиц.
Я закрыла глаза, прислушалась к шуму города и начала выполнять дыхательные упражнения. Мне предстояла еще одна непомерно дорогая встреча с доктором Эшли, и хотелось произвести на него лучшее, чем обычно, впечатление.
Я сосредоточилась на дыхании, своей грудной клетке и теле, и мир подернулся дымкой. Вдруг я почувствовала присутствие Ноя и открыла глаза. Он с любопытством смотрел на меня:
– Можно узнать, что ты делаешь?
– Упражнения, – с невинным видом ответила я.
– Вижу. И что это за упражнения?
– Что-то вроде медитации. Я должна выполнять их каждое утро.
– Вопрос снят. – Ной выглянул на улицу. – Снег закончился.
– Ага.
– Жаль. Было бы романтично остаться здесь еще на денек.
Я откинула голову назад, и он взъерошил мне волосы.
– Не издевайся надо мной. Во сколько мы должны выехать?
– В одиннадцать.
– А сейчас сколько?
– Половина девятого.
– Значит, у нас есть время заказать обслуживание в номер?
Ной улыбнулся:
– И это, Поппи, еще одна причина, почему я люблю тебя.
