Я устроилась у него под боком.
– Ну, разрываюсь между низкосортным боевиком и низкосортным романтическим фильмом.
– Фу! Оба варианта звучат кошмарно. Что за романтический фильм?
Я скорчила гримасу:
– «Сумерки».
– Ха-ха! Серьезно?
– Для пятизвездочного отеля слишком ограниченный выбор.
– Ты его смотрела?
– Нет. Это не по мне. Но девчонки балдеют от него. Аманда скупила все диски и не выходила на связь, пока не пересмотрела их.
Ной провел рукой по волосам и улыбнулся:
– Интересно посмотреть, из-за чего весь сыр-бор.
– Согласна. Да и этот актер не так уж плохо выглядит.
– Эй!
– Что? – запротестовала я. – Это всего лишь наблюдение.
– Я не буду смотреть, если ты будешь пускать слюни по Роберту «Как-то там».
– Я не собираюсь пускать слюни.
– Тогда давай смотреть.
На удивление, фильм был не таким отстойным, как я ожидала. Мне казалось, что он вызовет лишь отвращение, но нет.
Однако Ной, похоже, не согласился бы со мной. Он в очередной раз нажал на паузу.
– Я не понимаю, – сказал он.
– А что здесь понимать? Он вампир, она – нет.
Ной покачал головой:
– Нет, это я понял. Не понимаю, почему девчонкам так нравится этот фильм.
Я повернулась к застывшему экрану. Два главных героя пристально смотрели друг на друга, и этот момент не раз появлялся в фильме.
– Полагаю, это довольно романтично.
– По какой причине? Почему это романтично?
– Не знаю. Потому что их любовь достаточно сильна, чтобы преодолеть создаваемые жизнью препятствия. Все как обычно. Он хочет съесть ее. Она не хочет, чтобы ее ели.
– Именно этого я не понимаю. – Ной выглядел по-настоящему озадаченным и в своей огромной пижаме слегка напоминал ребенка. – Вас, девушек. Почему вы одержимы навязчивой идеей, что любовь должна вызывать сложности? Что настоящая романтика в том, чтобы безустанно преодолевать трудности? Почему девушки не могут просто без каких-либо проблем встретить кого-то хорошего?
Я почувствовала, как мои губы растянулись в улыбке. О господи! Парни так отличаются от девушек.
– Не думаю, что из этого вышел бы интересный сюжет для книги или фильма, – поддразнила я.
– Все равно не понимаю.
– Ну ты же не девушка.
– Слава богу. Без обид. Но, честное слово, с вами, девушками, нелегко.
– Знаю.
Ной перевернулся на живот и посмотрел на меня:
– Влюбиться в тебя, Поппи, было легче всего на свете. Мне даже не пришлось думать об этом. Это просто произошло.
– К чему ты клонишь?
– Значит ли это, что наша любовь ничего не стоит? Что нам не пришлось повоевать за нее? И что наша история любви не до гроба, так как не было никакой борьбы? Мы просто… знаешь… парень и девушка…
Он выглядел таким милым и встревоженным, что я не смогла удержаться и взъерошила его волосы:
– Это правда беспокоит тебя?
– Не сильно. Просто не хочу, чтобы ты смотрела этот фильм и мечтала о том, чтобы между нами было побольше переживаний.
Я заерзала на кровати.
– Уверена, что они ожидают нас впереди. И считаю, что влюбиться легче всего. А вот чтобы остаться вместе, потребуется попереживать.
Ной одарил меня серьезным испытующим взглядом.
– Представить не могу, что когда-либо захочу расстаться с тобой, – прошептал он.
– Я тоже.
– Даже несмотря на то, что я не вампир? И не оборотень? И что отношения со мной не послужат основой для мегакрутого блокбастера?
Я покачала головой:
– Сойдет и тихая гавань.
Мы придвинулись ближе друг к другу и снова включили фильм. Но через несколько минут заснули, и наши тела переплелись посреди невероятно роскошной кровати.
Барьер на свое место так и не вернулся.
26:2
МЕРТВЫ.
Рейн не мог в это поверить.
Люди били мертви, действительно мертвы.
Он все еще сидел у компьютера в лаборатории, которая, по всей видимости, стала его новым домом. На самом деле он уже забыл, как выглядит его квартира, ведь очень давно не ночевал дома. Сон был роскошью, которую теперь Рейн не мог себе позволить. К тому же он все равно не смог бы заснуть. Не сейчас.
Впервые услышав о погибших, он равнодушно извинился и направился в ванную. И там склонился над унитазом и блевал, пока желудок не опустел. Как только тошнота прошла, он вымыл руки и изучил свое отражение в зеркале. Ему было стыдно признаться, но он не узнавал человека, смотрящего на него. Исчезло молодое оживленное лицо, так нравившееся девушкам. За последние несколько недель он заметно постарел. По меньшей мере лет на пять. Кожа приобрела болезненный оттенок, под запавшими глазами образовались черные круги, а как-то утром Рейн заметил несколько седых волосков. Седые волосы? В двадцать-то лет?
Ничего из этого не имело значения – ни внешность, ни тщеславие, ни его гордость. Погибли люди, и он в этом виноват. И не мог с этим смириться.
Доктор Бомонт была с ним заодно, его соучастником в убийстве. Странно, но события последней недели произвели прямо противоположный эффект на ее внешность. Она почти светилась. Ее губы стали более красными, щеки порозовели, а белки глаз сияли белизной, несмотря на отсутствие сна. Но его притяжение к ней испарилось. Теперь он считал ее отвратительной. Как и то, что она немного кокетливо назвала эти смерти «их маленьким секретом». Это было ужасно.
Рейн понятия не имел, что делать дальше и как справиться с ситуацией. Он хотел бы рассказать все кому-нибудь вышестоящему. Но эта чертова организация была такой скрытной, что он понятия не имел, кто начальник. К тому же что значило его слово против слова Аниты? После всего, что она сделала для компании? Без нее они ничто. И она это знала.
– Это не убийство, ты же понимаешь, – сказала Анита прошлой ночью, пока они смотрели новости. – Мы не несем прямой ответственности за эти смерти.
По глобальной телевизионной сети Рейн в ужасе наблюдал за разворачивающимися событиями.
– Но мы и не невинны, – пробормотал он. – Эти люди были бы живы, отреагируй мы раньше.
– Ты не знаешь этого наверняка.
– Я в этом уверен!
Он поднялся и стал наворачивать круги.
