– Да, похоже, в этом есть смысл, – сказала я, все еще пытаясь прийти в себя.
Затем слезла с Ноя, и он перекатился через самодельный барьер.
– Думаю, мне нужно побыть здесь несколько минут.
Я выпятила нижнюю губу:
– Это обязательно?
– Да, Поппи, обязательно.
– А если я передумаю насчет повременить?
Ной прикрыл уши ладонями:
– Ля-ля-ля. Я ничего не слышу.
Потянувшись, я убрала его руки. От одного прикосновения к нему все мое тело пронзило электричеством.
– Да ладно. Разве я не могу передумать?
Я так сильно его хотела. И сейчас был идеальный момент: мы в люксе пятизвездочного отеля, после театра, а на улице снегопад. Не многие девушки могли похвастаться, что потеряли девственность в такой обстановке. Естественно, я боялась, но хотела этого больше всего на свете. Не столько физического контакта, слегка пугавшего меня, сколько близости, которую он принесет. Ведь секс стал бы новым этапом наших отношений.
Я провела рукой по лицу Ноя, поглядывая из-под ресниц в соблазнительной, как я надеялась, манере.
Но он только зевнул и сел:
– Нет-нет, подруга. Это сложно.
Я засмеялась от обиды, при этом забавляясь его реакцией.
– Так, значит, мне не разрешается передумать?
– Нет.
– Вряд ли это справедливо. Неужели ты думаешь, что я не знаю себя и свои желания?
– Все не так, Поппи. Ты знаешь себя лучше всех, кого я встречал. Ты не делаешь того, чего не хочешь. Но мы все еще узнаем друг друга. И я правда не хочу торопиться. Хотя каждая клеточка моего тела против этого.
Я была официально побеждена и знала, что он прав. Мы только начали встречаться. Не было смысла торопиться. Тем более я чувствовала, что это лишь начало. У нас впереди еще много времени, чтобы изучить эту сторону жизни.
Я подняла руки:
– Хорошо. С соблазнением покончено. Слушай, я больше не прикоснусь к тебе. Но не веди себя так! Мне нужно отвлечься. Включи телевизор.
Ной взял пульт:
– С радостью.
Мы почти позабыли о снегопаде, но круглосуточный новостной канал с удовольствием рассказал нам о последовавших за ним бедствиях. Мы с Ноем держались за руки поверх барьера и смотрели, как жизнерадостная журналистка взволнованно делилась всеми отвратительными подробностями.
– Как упоминалось ранее, – произнесла она с деревянной улыбкой на излишне накрашенном лице, – никто не предупреждал о снеге. Метеослужба сбита с толку, так же как и все мы. Но вне зависимости от прогнозов, сейчас столица фактически парализована, из-за снегопада происходят многочисленные аварии.
На экране появились кадры вызванной снегом суматохи: столкнувшиеся автомобили, дрожащие от холода собаки, паникующие жители пригородов, толпящиеся возле информационных табло вокзалов.
– Смотри, – я показала на телевизор, – мы же были там недавно.
Еще один журналист опрашивал расстроенных людей на вокзале Виктория. Интервью давала робкая блондинка, которая удерживала на бедре замерзшего ребенка.
– Как вы? – спросил журналист. – Как снег повлиял на ваши планы на вечер?
Блондинка разговаривала скорее с журналистом, чем со зрителями.
– Я не знаю, что делать, – сказала она хриплым шепотом. – Я приехала в Лондон днем, чтобы встретиться с подругой, и теперь не знаю, как попасть домой. Думаю, придется найти отель, чтобы переночевать, но у меня нет с собой вещей для ребенка. – Она пересадила ребенка с одного бедра на другое. – Честно говоря, я очень раздражена. Не понимаю, почему метеорологи не смогли предсказать снегопад. На дворе двадцать первый век.
– Господи, – сказал Ной, – решение прийти сюда было верным.
Женщина продолжала стенать. Но тут репортер поднес руку к наушнику. Выражение его лица сменилось.
– Большое вам спасибо, но мне придется вас прервать, – сказал он, прижимая палец к уху и поворачиваясь к камере. – У нас экстренное сообщение! Передаю слово ведущим в студии. Оставайтесь с нами!
Репортер помахал на прощание, а блондинка заморгала, как взволнованная рыба.
На экране появилась студия. Ведущая мрачно сообщила:
– Приносим извинения за то, что прерываем репортаж, но мы только что получили экстренное сообщение. На шоссе М25
[25] произошла массовая авария, спровоцированная погодными условиями. Установлено, что речь идет минимум о двенадцати машинах. Возможны жертвы.
– Звучит паршиво, – сказал Ной.
Мой живот вновь скрутило. Такое я чувствовала всегда, когда сообщали об автокатастрофе: смесь сочувствия с необъяснимым желанием знать все мельчайшие подробности.
Картинка сменилась на видео с трясущегося вертолета, снимающего место аварии. Журналистка комментировала:
– По шоссе в оба направления уже образовались километровые пробки, но главная проблема в том, что аварийные службы все еще пытаются пробиться сюда сквозь снегопад. Мы ждем отчета от нашего сотрудника, который находится на месте аварии.
Я подалась к телевизору, но вдруг звук отключился. Я посмотрела на Ноя и увидела, что он нахмурил брови, удерживая пульт в руках.
– Прости. Ты же не против? Просто не думаю, что хочу знать подробности. Это слишком ужасно.
Я пожала плечами:
– Возможно, ты прав.
Затем наклонилась, нежно поцеловала его в щеку и взяла пульт:
– В этом отеле есть платные фильмы?
– Хочешь посмотреть фильм?
– Не особо. Но мне не хочется лежать в тишине, с огромным барьером между нами, пока мы не уснем.
– Давай уберем барьер.
– Ого. Правда? Как мне повезло, – съязвила я.
Ной начал разбирать стену из подушек.
– Не слишком-то радуйся, – сказал он. – Когда будем ложиться спать, я положу их обратно. До сих пор не пришел в себя после театра.
Я засмеялась и помогла ему убрать остальные подушки.
– Разумно. Давай тогда найдем самый несексуальный фильм.
Я просматривала список фильмов, пока Ной звонил администратору и заказывал пижамы. Их принесли уже через пять минут, после чего мы переоделись. Это были качественные фланелевые, невероятно теплые пижамы, но страшные на вид. Этого хватило, чтобы успокоить наше желание. Мы посмеялись друг над другом, а затем, оставив небольшой зазор между занавесками, чтобы наблюдать за падающим снегом, забрались под одеяло.
– Так какой фильм ты выбрала? – спросил Ной, придвигаясь ближе.
