– Какого черта происходит? – спросила я.
Ной поднял руки, чтобы защититься от последующих снарядов:
– Эй! Ты о чем вообще?
Он по-прежнему не смотрел на меня. И моя злость усилилась.
– Ной, я не из тех девушек, которые будут мириться с твоим дерьмом и сидеть рядышком с милой улыбочкой, пока ты ведешь себя как тупица. Конечно же, ты знаешь, о чем я. – И показала на самодельный барьер.
Его взгляд проследовал за моим пальцем.
– А, об этом, – равнодушно ответил Ной.
– Конечно, об этом. – Я гневно всплеснула руками. – Что это, черт возьми? У меня какое-то ужасное заболевание или что? Ты почти не говорил со мной с тех пор, как мы вышли из театра. И перестал обращать на меня внимание, как только мы зашли в отель. А сейчас ты устроил на кровати какое-то физическое воплощение силового поля против Поппи. Что случилось? Что я сделала?
Злость уступила место грусти, и мой голос надломился. Я поняла, что чертовски устала. Сегодня произошло слишком много всего. Казалось, пронеслось несколько лет с той поры, как мы с Лиззи шли в колледж, а ведь это было сегодня утром. Но теперь я заперта в роскошном люксе, мир снаружи напоминает декорации к фильму «Послезавтра», а мой парень ведет себя как кретин.
Я почувствовала себя неловко, когда из левого глаза вытекла слезинка.
– Я настолько омерзительна, что тебе пришлось выстроить барьер, чтобы держаться от меня подальше?
Упала еще одна слезинка. В тот же миг Ной оказался рядом, обнял меня и нежно притянул к себе. Я попыталась отстраниться, чувствуя унижение, но он крепко удерживал меня и гладил по голове:
– Тихо, Поппи. Мне жаль. И я не хочу, чтобы ты плакала.
– Тогда не давай для этого поводов. – Я потерла глаза, чтобы остановить слезы.
– Ты правда думаешь, что я соорудил этот барьер потому, что ты мне не нравишься?
– Не знаю. Но это странно. И подло. Да и откуда мне знать, почему ты это сделал, если ты даже не говоришь со мной?
Я уселась на кровать, в расстройстве даже не обратив внимания на то, насколько она мягкая и пышная.
Ной примостился рядом.
– Эй, – сказала я, – это моя сторона.
Он засмеялся.
– Не смешно.
Он попытался заставить меня посмотреть ему в глаза.
– Я знаю, что это не смешно. И вел себя как дурак. Позволь мне объяснить.
Я посмотрела на его красивое лицо. И осознала, что мой внешний вид оставляет желать лучшего. Как правило, я выглядела ужасно, когда плакала. И теперь он это увидел. Но я мало что могла с этим поделать.
– Хорошо, Поппи. Господи! Это трудно объяснить.
– А ты попробуй.
– Ладно. Конечно… ну… я просто потерял самообладание, вот и все.
– Потерял самообладание? Из-за чего?
– В этом-то и заключается трудность. Из-за нас.
Меня окатило сокрушительным чувством безысходности, и я постаралась сосредоточиться на дыхании. Отступившие было слезы изменили свои намерения и теперь уже обильно орошали щеки:
– Ты больше не хочешь встречаться со мной?
Мой голос дрожал.
– Ты шутишь? Конечно, хочу.
Меня накрыло облегчением, и из глаз полилось еще больше слез.
Ной испугался такой реакции, поэтому крепко обнял меня и прошептал на ухо:
– Поппи, мне так жаль. Я не хотел расстраивать тебя. Ты неверно все поняла. Правда в том, что сегодняшний вечер был потрясающим. Но чересчур. Ты понимаешь?
Я не могла говорить из-за эмоций, поэтому просто покачала головой.
– Дело в том, что, как я уже говорил тебе, я никогда не испытывал таких чувств к девушкам. Меня никогда не интересовало, что они думали или чувствовали, это была всего лишь физиология, понимаешь? А с тобой все по-другому. Ты так много значишь для меня, что я боюсь все испортить.
– Нет, не понимаю.
– Я тебя хочу так же сильно, как и люблю. И в обычной ситуации я бы не упустил случая. Но мы обсуждали это и, сама знаешь, решили повременить. И я согласен, правда согласен, ведь не хочу торопить тебя.
Мне понравилось, с каким трудом он подбирал слова. Слезы иссякли.
– Тогда что произошло сегодня? Почему ты выстроил на кровати этот огромный барьер?
Ной выдал полуулыбку:
– В том-то и дело. Я старался все не испортить, но именно так и вышло. Поппи, ты хоть понимаешь, что сделала со мной на балете?
Я вспомнила прикосновения, электрические импульсы, что бежали между нами.
– Ну, мы слегка пересекли черту дозволенного.
– Слегка? Поппи, ты понятия не имеешь, насколько я был близок к тому, чтобы наброситься на тебя прямо там, а ведь нас могли увидеть.
Я захихикала.
– Я серьезно. Никогда не хотел кого-то так сильно. Вероятно, это самое непреодолимое чувство в моей жизни. Это было сильнее меня. Но я понял, что если потеряю самообладание и наброшусь на тебя, то, вероятно, напугаю на всю оставшуюся жизнь.
Я улыбнулась и шмыгнула носом.
– Поппи, я серьезно. Мне удалось сдержаться. И я решил, что должен отвезти тебя домой, чтобы прийти в себя. Но тут вмешался этот проклятый снег. И мысль, что мне придется провести с тобой ночь и при этом не иметь возможности что-либо сделать… ну… я не доверял себе, поэтому…
– …превратился в замкнутого придурка и построил оборонительное сооружение, не объяснив мне причин? – закончила я за него.
Ной засмеялся и обхватил мое лицо руками:
– В принципе да. Извини.
Я облегченно выдохнула.
– Ты злишься на меня? – Он выглядел искренне обеспокоенным.
Я кивнула, а потом покачала головой:
– Да. Нет. Не совсем. Но никогда больше не поступай так со мной. Я имею в виду твое молчание. Это ужасно, и я этого не потерплю.
– Знаю. Извини. Такое больше никогда не повторится.
Я снова подумала о балете. И сразу всколыхнулись те чувства. Но теперь-то мы были одни. Никто и ничто не помешало бы нашим гормональным порывам.
Потянувшись, я нежно поцеловала Ноя в губы. Он тихонько рыкнул и ответил мне. А потом один из нас, не помню кто, превратил нежность в бешеную страсть.
Я потеряла ощущение реальности. Не успела понять, как Ной оказался на спине, а я сидела на нем. Мои глаза закрылись в блаженном исступлении, руки обвили его шею, а его руки двинулись по моим бокам, лаская тело.
Я застонала. Но Ной отстранился:
– Вот теперь ты видишь, почему я соорудил барьер?
Мы оба тяжело дышали.
