«Ну вот, теперь я точно не собираюсь идти, так ведь?»
Лиззи посмотрела на меня:
– Звучит весело. Ты за?
Я притворно зевнула:
– Извини. Я измотана. Но Рут ведь идет, верно?
Лиззи захотела остаться, а Аманда с Джонно собирались пойти домой, поэтому я решила присоединиться к ним. Меня устраивал любой предлог, лишь бы выбраться отсюда. Мы попрощались и направились к двери.
По какой-то дурацкой причине я оглянулась на сцену и увидела, что Ной и Порция перестали целоваться. Она приблизилась к его уху и нашептывала что-то, без сомнения, соблазнительное.
Но Ной смотрел на меня. Он поймал мой взгляд, и я увидела, как он усмехнулся в раздражающе самодовольной манере. Это было слишком. Слезы, которые я сдерживала, покатились из глаз.
Я тихо плакала по пути домой рядом с ничего не замечающими Амандой и Джонно, благодаря темноту за то, что она скрывала мое смятение.
Глава 11
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ я чувствовала себя уже лучше.
Может, дело в исцеляющей силе сна, вызванного плачем. Может, разумная часть моего мозга наконец одержала верх. Или, может, все зашло слишком далеко, и я просто хотела снова стать самой собой. Так или иначе, когда я проснулась, в голове была лишь одна мысль: «Забудь об этом».
Я слишком много плакала из-за Ноя. И вдруг поняла. На кого были потрачены мои слезы и часы тоски? На мальчика. Глупого мальчика. Я никогда не была такой. Мне вспомнился тот день на пустыре, когда я дала себе слово не связываться с ним и злилась на свою нерешительность. Но не сдержала обещания. А теперь, как и ожидалось, чувствовала себя ужасно. Я получила по заслугам.
Когда перед глазами всплыл его поцелуй с Порцией, мне даже физически стало неприятно. Грудь сжало, навернулись слезы. Я глубоко вдохнула, выдохнула и постаралась избавиться от эмоций.
– Я больше не допущу, чтобы из-за этого парня мне было дерьмово, – громко произнесла я.
И поверила себе. Наконец после всех этих недель я увидела свет в конце тоннеля и почувствовала себя сильной. А еще появилась уверенность, что при следующей встрече мое тело не отреагирует, как прежде. И всего-то понадобилось несколько недель страданий и непрекращающихся слез. Не так уж и много. Главное, что я добилась этого.
Чувствуя себя так хорошо, как давно уже не чувствовала, я сбежала вниз, чтобы позавтракать с родителями. Мама помешивала что-то на плите, а папа погрузился в чтение газеты.
– Мм, как вкусно пахнет! – воскликнула я.
– Яйца будут готовы через пять минут, – сказала мама.
– Ням-ням, спасибо.
Я достала дорогущий апельсиновый сок, который мы пили только по выходным, и налила себе большой стакан, а потом подсела к папе.
– Что происходит в мире? – делая большой глоток, спросила я.
– Все как обычно. Еще один день, наполненный мучениями, – дежурный ответ.
– Войны и бомбы?
– Нет, не сегодня. Только политики, портящие все.
– Тогда все по-старому.
– Чем собираешься сегодня заняться? – Он перелистнул страницу.
Я задумалась:
– Возможно, прогуляюсь. Пока на улице хорошая погода. А потом займусь курсовой по психологии.
Я скорчила рожицу.
– Изучаешь что-то интересное?
– Не особо. Психология только кажется интересной.
Папа посмотрел на меня поверх газеты:
– Боюсь, то же самое можно сказать о большинстве вещей в мире.
Мама поставила перед каждым тарелку с ароматным желтым омлетом.
– Так, еще слишком рано для пессимизма, – сказала она.
– Но это правда! – откусив от тоста, возразила я.
– Это не аргумент. Ты должна радоваться и верить в лучшее, пока молода, и учиться на наших ошибках, чтобы не повторять их.
– Это не так работает. Мы, как и вы, совершаем ошибки, а потом пытаемся убедить своих детей избегать их, но они все равно наступают на те же грабли, что и мы.
Мама нахмурилась и повернулась к папе.
– Это ты виноват, что она такая циничная! – сердито произнесла мама. – Откуда еще ей это взять?!
Папа в ответ просто набил рот омлетом и вновь погрузился в чтение газеты.
Это был хороший завтрак. И дело не только в еде, но и в атмосфере. Я чувствовала себя лучше после прозрения, а мама, казалось, ощутила, что я вышла из «фазы переживаний». Она не упоминала про доктора Эшли. Впервые все было именно так, как и должно быть. Я помогла помыть посуду и побежала наверх, чтобы переодеться.
Зазвонил домашний телефон, и я, проходя мимо, взяла трубку:
– Алло!
– Поппи, ты как? Сто лет тебя не видела!
Это была моя сестра Луиза. Услышав ее голос, я сразу же расплылась в улыбке:
– Все нормально. Жизнь в Мидлтауне все так же увлекательна.
– Что не так уж и плохо.
– Тебе легко говорить, ты-то сбежала.
Она засмеялась. Луиза познакомилась с мужем в университете, и они поженились сразу после выпускного. Может, это и романтично. Но я не была в этом уверена. И иногда задавалась вопросом: что случилось бы, выбери она другой университет? Повстречала бы кого-то другого и вышла за него замуж? Или познакомилась бы со своим мужем Дэйвом как-то иначе?
– Мама дома? Мне нужно обсудить с ней планы на Рождество.
– Уже?
– Уже. Маме Дэйва захотелось определиться, насколько большую индейку ей покупать, поэтому она хочет знать, поедем мы к ней или она – к нам.
– Эй, приезжайте сюда! Пойду поищу маму.
– Позвони мне в ближайшие дни, чтобы нормально поболтать.
– Договорились.
Я позвала маму, подождала, когда она заберет трубку, а потом сказала, что ухожу.
В воздухе ощущалось приближение осени. Я дошла до пустыря, села на любимую скамейку и ощутила прохладный ветерок. Я была тут одна. Легла на спину, закрыла глаза и погрузилась в спокойствие. Солнечного тепла хватало, чтобы не замерзнуть. Я закрыла глаза, чтобы прислушаться к пению птиц. Затем улыбнулась и почувствовала, как меня охватывает полудрема.
Не знаю, сколько прошло времени, как вдруг я ощутила холод на своем лице. Оно оказалось в тени. Я открыла глаза и прищурилась, чтобы рассмотреть того, кто загородил мне солнце. И чуть не свалилась со скамейки от удивления. Это был Ной.
– Поппи!
Я изо всех сил старалась подняться, совершенно не понимая, какого черта он здесь делает. Ной же изумленно наблюдал за мной. В выражении его лица отсутствовала вчерашняя злоба.
