Я засмеялась сквозь слезы:
– И конечно же, представляющими опасность для всего мира?
Он тоже засмеялся:
– Конечно. Они должны снять про нас фильм.
– Или написать книгу. Аманде бы это понравилось. Она любит подобное дерьмо.
– Ну хоть она будет счастлива.
– А Лиззи захочет продать нашу историю национальной прессе.
– Конечно.
– Современные Ромео и Джульетта?
Ной перестал смеяться и с отчаянием в глазах взял меня за руки:
– Поппи, обещай, что мы не станем как они.
– Как кто?
– Как Ромео и проклятая Джульетта. Не разрушай свою жизнь и не стремись прервать ее только потому, что мы не можем быть вместе. Живи. Мы расстанемся, но живи ради меня. Наслаждайся. А я буду жить ради тебя. И постараюсь радоваться за тебя, а ты должна постараться радоваться за меня. Так мы всегда будем вместе. Мы будем жить друг для друга единственным доступным для нас способом.
Я кивнула сквозь рыдания:
– Обещаю.
Ной собрался поцеловать меня, но я остановила его.
– Мы не можем. Что, если это навредит людям?
– Здесь нет никого на многие километры, я уверен в этом. Пожалуйста, позволь нам в последний раз быть вместе. Давай создадим воспоминание, которое будем хранить, даже когда станем старыми и седыми. Чувство, к которому мы сможем мысленно вернуться в любой момент, чтобы вспомнить, каково быть любимым, по-настоящему любимым и по-настоящему быть вместе.
Больше не осталось слов. Только чувства.
Пока мы с Ноем целовались, небеса не разверзлись, дождь не хлынул на нас, земля не задрожала, метель не началась. Вместо этого пещеру немного ярче осветило солнце, вновь согревая нас. Небо стало таким синим, каким я его никогда не видела. Я не помню, целовались мы вечность или считанные минуты. Но я помню улыбку. Такую, от которой сводит живот. Улыбку, которая появляется на лице только тогда, когда ты по-настоящему влюблен.
Мы свернулись калачиком на полу пещеры. Ной лежал позади меня, прижимаясь каждой частью своего тела к моей спине и поглаживая мои волосы. Солнце проникало в пещеру между камнями и озаряло мир, словно нас окружал нимб ангела.
Мы закрыли глаза и уснули. А услышав вертолет, не стали открывать глаза. Ной сжал мою руку, и я поняла, что это было его признание в любви. Я сжала его руку в ответ, и больше мы не двигались.
Когда они пришли за нами, мы все еще улыбались.
Конец
ВСЕ НАЧАЛОСЬ, КАК В ЛЮБОЙ ДРУГОЙ ДЕНЬ. С восхода солнца.
Оно проникало сквозь занавески, и моя комната в общежитии окрасилась в ярко-желтый, как яичный желток, цвет. Я закрыла глаза, чувствуя, как солнце обжигает мои веки. Но не собиралась снова засыпать. Это уж точно.
Я наблюдала, как с течением времени отсвет медленно двигается по стене. Это действительно невероятно. Как мир может продолжать жить, делать, что и всегда, не предупреждая, что для тебя лично сегодняшний день не будет обычным. Что сегодняшний день будет трудным. Я скинула с себя одеяло, и меня обдало холодным воздухом. До Рождества осталось совсем немного.
И именно в этот день два года назад они забрали его.
Я уже написала друзьям-одногруппникам и Фрэнку, что пропущу первую лекцию. Я считала, что с моими-то оценками мне это сойдет с рук. Мы с Фрэнком поступили в один универ и иногда находили время сходить на «отвратительные» концерты (к большому потрясению Фрэнка) или вместе попотеть над рефератами в библиотеке. В субботу ко мне должна приехать Лиззи, и я заранее сделала все задания, чтобы освободить выходные и должным образом отпраздновать то, что ее позвали писать статьи в студенческую газету.
Я с нетерпением ждала нашей завтрашней встречи. Лиззи до сих пор была ниточкой, связывающей меня с подругами, и я уверена, что услышу последние сплетни про Аманду, Рут и, без сомнения, про нового парня Рут.
Я пропустила завтрак и засунула в рюкзак законченный (надеюсь, превосходный) реферат. Обмотав голову несколько раз вязаным шарфом, я приготовилась к морозной прогулке по кампусу.
Годовщины – это нечто странное. Обведенная в календаре дата, дни до которой ты отсчитываешь либо со страхом, либо с волнением. Чаще всего мы задаемся вопросами «Что будет дальше?», «Кто следующий?», «Что, черт возьми, мне теперь делать?». Но в годовщину ты находишь время, чтобы остановиться и оглянуться, словно смотришь спектакль, в котором играют твое прошлое.
Два года назад, перед расставанием, мы с Ноем написали друг другу письма. Письма, которые они (эти люди неожиданным образом проявили человечность) передали нам. Чтобы в какой-то степени мы всегда могли находиться рядом друг с другом, пока квадратики на календарях зачеркиваются один за другим, неуловимо приближая нас к тому, что ждет впереди.
В студенческом дворике почти никто не сидел, для этого было слишком холодно. Но я радовалась одиночеству. Во-первых, потому, что оно мне было необходимо, а в университете остаться одной практически невозможно. А во-вторых, когда становишься студентом, не слишком-то круто пить бананово-молочный коктейль.
Я присела на холодную скамейку и повернулась лицом к слабому зимнему солнцу. Взяла стакан и подняла его к небу.
– Это за тебя, Ной, – прошептала я небесам. – И за нас.
Я закрыла глаза, желая, ожидая…
И только забеспокоилась, что придумала себе это в прошлом году, на ту ужасную первую годовщину, как это случилось вновь. Откуда ни возьмись подул ветер, потрескивая деревьями, играя моими волосами и посылая мурашки по коже. В воздухе запахло яблоками. И этот аромат окутал меня.
– Я люблю тебя, – сказала я, и солнце вдруг засветило ярче, освещая каждую оголенную ветку дерева, даруя всему, что меня окружало, желтовато-серебристое сияние.
Это делали мы вместе. Я верила в это. Потому что, где бы он ни был, я знала, что в данный момент он смотрел на солнце и думал обо мне.
Вот что я поняла после того ужасного дня. То, что должно произойти, не всегда происходит, особенно если дело касается любви. Счастливый конец можно найти только на полках с фантастикой в книжном магазине. В реальности люди не преследуют своих любимых в аэропорту, чтобы не дать им сесть на самолет. Самый популярный парень школы не влюбляется в заучку. А друзья не влюбляются друг в друга ни с того ни с сего, пока отсчитывают секунды до наступления Нового года, стоя под дождем на верхних этажах Empire State Building.
Мы с Ноем никогда не смогли бы сбежать в закат.
Настоящая любовь не может все исправить. Настоящая любовь не побеждает все. И, что самое важное, настоящая любовь не нуждается в «жили они долго и счастливо», ведь дело совсем не в этом. А в том, что она меняет тебя. Сжигает в пепел твое сердце, которое восстает как феникс, сильнее и прекраснее, чем раньше.
